Название: Формула-О (Formula Exol)
Автор: Корейский Песец / Шу-кун / Ie-rey
Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: Лу Хань (Лухан), Ким Чонин (Кай), Ву Ифань (Крис), Ким Чунмён (Сухо), Чжан Исин (Лэй), Бён Бэкхён, Пак Чанёль
Пэйринг или персонажи: КайЛу, ЧанБэк - основа + боком СуЛэй, ЧенМин, Крис, Сэхун, Тао, Кёнсу (ОТ12)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Юмор, Фантастика, AU, Омегаверс
Предупреждения: Кинк
Размер: Макси, 249 страниц
Кол-во частей: 32
Статус: закончен
Описание:
косморейсингАУ. Formula Exol в переводе — Формула Определения. Определение есть совершенство, а совершенство недостижимо, потому издавна обозначалось как ноль. Трансформер вс Эльдорадо, но любая команда состоит из обычных людей, стремящихся к собственным целям. Или просто в небо, в космос, к настоящим звёздам. К скорости и определению, к идеалам. Просто у каждого из них небо собственное, не такое, как у других.
Посвящение:
Трансформер и Эльдорадо
Примечания автора:
омегаверс, да, но — гонок тут больше, чем омегаверса, омегаверс, скорее, антураж, ибо автор решил считерить, чтоб не объяснять, почему "тут все геи" - силы ему понадобятся на гонки )))
Ссылка на оригинал КФ: ficbook.net/readfic/3274695
После тренировки они вернулись на Марс поздно. В Гелиополе наступила ночь, и на часах стрелки показывали полпервого. Хань жил на другом конце города в отеле, а Чонин обычно сам добирался до загородного дома Бэкхёна.
— Перекусить бы... — тихо пробормотал в лифте Чонин, разглядывая через толстое стекло ночную панораму.
Гелиополь по праву считался одним из самых красивых городов, и ночью, утопая в россыпи огней, он ничуть в красоте не терял. Тут не было уродливых коробок небоскрёбов или прочих строений из балок, хромпластика и стекла, характерных для высокотехнологичной эпохи. Дома строили не выше двадцати метров. И строили из марсианского красного гранита — природного естественного материала. Только портовые здания отличались и напоминали высоченные шпили со "шляпами". "Шляпы" — космодромы для посадки и взлёта шаттлов и челноков.
Обычно на шаттлах и челноках совершали перелёты внутри системы или выходили за пределы атмосферы, где уже в припланетных областях ждали лайнеры, трейлеры и прочие суда дальнего следования, которые никогда не входили в атмосферу обитаемых планет.
— Тебе удобно жить у Бэкхёна?
— Мне везде удобно.
— Почему ты тогда в отеле...
— Денег нет на отель, — фыркнул Чонин и отвернулся от стекла, чтобы смерить Ханя внимательным взглядом. — Чунмён заплатит мне только после первой официальной гонки, а просить денег у отца или Шуня неохота.
Хань поразмыслил и сообразил, что у голодного Чонина вряд ли есть деньги на еду, а слуги в доме Бэкхёна уже спят, скорее всего. И Чонин отправится в кровать голодным, если Хань не вмешается.
— Можно заехать в отель ко мне и перекусить в ресторане на первом этаже. Составишь мне компанию.
Чонин покосился на него, но всё же кивнул.
— Ты на чём обычно ездишь домой? Или такси...
— Не надо такси.
Они вышли из лифта на подземной стоянке, и Хань хвостом двинулся за Чонином. А потом резко остановился.
— Что это?
— А то ты не видишь...
Хань видел раритет, который требовалось, кажется, заправлять бензином. Штука на двух колёсах хищного вида. Руль, движок, сиденье, два колеса и бензин внутри.
— Но это же опасно.
— Ничуть. — Чонин перекинул длинную ногу через сиденье, удобно устроился и завёл древность. Мотор зарычал глухо и агрессивно. — Так и будешь стоять?
— Гм... — Хань решительно закрыл рот, оставив все мысли по поводу при себе, уселся за спиной Чонина и осторожно обхватил его руками за пояс. Чонин молча тронул ладони Ханя и заставил сцепить их в замок. Потом он надел очки из хромпластика, умело развернулся и погнал к выезду. На широкой дороге Хань зажмурился и плотно сжал губы, потому что у него возникло ощущение, напоминавшее полёт на болиде. Зато стало понятно, почему Чонин гонял по земле на этом раритете. Скорость, восторг и ветер в лицо.
До отеля они добрались за двадцать минут — марсианских. Хань помнил, что марсианское время отличается от стандартного, но не помнил разницу в минутах. Хотя сейчас это было неважно.
— Прошу вас. — Приветливый официант подвёл их к столику у окна, подождал, пока они сядут, и вручил меню каждому, заинтересованно покосившись на Чонина при этом. Ждать ему особо не пришлось — голодный Чонин быстро перечислил выбранные блюда, а Хань решил от него не отставать, хотя голодным себя не чувствовал.
— Считаешь, что стоит рискнуть и попробовать бугана?
Чонин отвернулся от окна и устремил на него чуть насмешливый взгляд, затем уставился на его губы, быстро облизнулся и соизволил ответить:
— Буган — это марсианский конёк. Такого больше нигде не попробуешь. Он похож сразу и на кролика, и на поросёнка. Очень вкусно.
— Очень на это надеюсь... — Хань молчал, пока официант расставлял перед ними на столе блюда, крошечные тарелочки с марсианскими специями, вазы с салатами и — под конец — поднос с отлично приготовленным буганом. Чонин верно подметил — буган напоминал кролика и поросёнка одновременно.
Начали они поздний ужин именно с бугана. Хань осторожно отправил в рот маленький ломтик мяса, срезанного с ляжки, и заработал челюстями. Мясо оказалось нежным, в меру жирным и почти что таяло на языке.
— М-м-м... вкусно.
Чонин пожал плечами и поднёс к губам стакан с соком, внимательно при этом разглядывая Ханя. Это не смущало в силу привычки — на Ханя всегда смотрели, и он одинаково сильно нравился и альфам, и омегам, о чём прекрасно знал.
Хань чувствовал себя немного скованно под внимательным взглядом тёмных глаз по иной причине и пытался разобраться в собственном отношении к этому человеку. С одной стороны, Чонин был для него кумиром, гонщиком и чемпионом, имя которого и прозвище знала каждая собака на трассе. С другой стороны, Хань не мог не замечать недостатки Чонина как человека. С любого кумира осыпается позолота, когда удаётся дотянуться до него и узнать получше, потому что любой кумир, в общем-то, тоже не больше, чем просто человек. Талантливый, но человек. А идеальных людей не существует.
Чонин вот тоже не был идеальным. Он был антаресийцем, а их не очень-то и любили. Сейчас только в Антарес не отказались от монархии. Официально такую форму правления считали... "унижающей человеческое достоинство". В космосе хватало республик, федераций и конфедераций, а вот империя осталась лишь одна. С Антарес воевали, пытались воздействовать дипломатическими и экономическими способами, но не помогло. И Хань плохо себе представлял, как жили антаресийцы. Чужаки обычно не совались в Антарес, только в систему Саргас, где проходили грандиозные гонки, но Саргас не могла похвастать обитаемыми планетами.
Хань как-то расспрашивал Ифаня об Империи Антарес, на что Ифань коротко ответил, что жизнь там отличается. Дескать, у них есть титулы, привилегии и прочие разные диковинные вещи. И, скорее всего, Ханю там не понравится. Вот и всё.
— Скучаешь по Антарес? — тихо спросил он, подцепив ложкой салат из вазы и отправив в рот.
— Может быть. Вне трассы. Иногда. — Чонин сосредоточенно наколол вилкой кусочек мяса и окунул его в миску, наполненную оливковым маслом.
— Вы ведь с Ифанем не с одной планеты, да?
— С разных. Моя ближе к Антарес, а его — дальше. По цвету кожи нетрудно догадаться, в общем-то.
— И у тебя есть титул? — заинтересованно спросил Хань, позабыв о еде.
— Допустим. — Чонин завернул мясо в лист салата и отправил в рот.
— А какой?
— Княжеский, первого ранга. Это даёт мне право сидеть в присутствии Императора. Такова привилегия моего рода и титула. Ну, то есть, когда-нибудь эта привилегия будет моей. Пока что титул принадлежит моему отцу, а я считаюсь наследником и принцем антаресийского дома Ким, так что привилегий у меня пока нет.
— Ого... А твой... ну вот... как бы... У Шунь. Он тоже обладает...
— Нет. У Шунь по рождению виконт. И поскольку наш брак... Неважно.
Над столом повисла неловкая пауза. Хань мысленно отругал себя за то, что задал вопрос, касавшийся бывшего супруга Чонина. Не стоило, пожалуй. Теперь Чонин выглядел более холодным, гордым и замкнутым, чем пару минут назад.
— Извини. Я не собираюсь никуда лезть, просто ничего не знаю об Империи. Невинный интерес, так сказать.
— Я в курсе, — буркнул Чонин, вновь налегая на еду. И впрямь голодный. Но хорошо, что с его аппетитом всё в порядке. В конце концов, Чонину нужно было набрать вес. Хоть какой-нибудь. Хань не так хорошо разбирался в градациях таблиц по весу и слабо представлял себе причины требований комиссии, но раз уж они заявили, что Чонин слишком лёгкий, то им виднее.
— Хотел спросить тебя кое о чём...
Чонин отодвинул опустевшую тарелку, сделал глоток ананасового сока из стакана и вопросительно вскинул брови.
— Как ты умудряешься разгоняться всего за десять секунд? Ифань говорил, что так только ты умеешь, больше никто. Да и по заводским стандартам на разгон отводят от двадцати до двадцати пяти секунд.
Чонин коснулся кончиками пальцев воды, налитой в большое плоское блюдо, вытер руки салфетками и выудил из кармана наладонник, через минуту протянул его Ханю. На дисплее красовался атмосферный прогноз для всех планет Солнечной Системы и показатели состояния околопланетных и межпланетных пространств внутри системы.
— Ы-ы-э... — непонимающе протянул Хань.
— Смотри на показатели. Содержание молекул водорода. Солнечный ветер... Видишь?
— И что?
— И всё. Ветер слабый сейчас, а водорода чуть больше, чем обычно.
— Допустим, что дальше?
— На болидах стоят генераторы Манолли. В курсе?
— Ну да, — обиженно фыркнул Хань. — Стоят.
— Ну вот и пользуйся. Что тут непонятного?
Хань ошарашенно пялился на Чонина и всё-таки не понимал. Чонин вздохнул, потянулся к стаканчику с зубочистками, достал одну и сломал. Точно пополам. Затем он передвинул в центр стола плоское блюдо с водой.
— Вот. Это космос, идёт?
Хань скептично осмотрел блюдо и тонкий слой воды в нём.
— Ну ладно. Пусть будет космос. Что теперь?
— Это, — Чонин показал ему обломок зубочистки, — болид. Пока всё понятно?
— Можно и без ехидства обойтись. Да, понятно.
— Отлично.
Чонин аккуратно пристроил обломок зубочистки в блюде у самой кромки со своей стороны и затем показал Ханю собственный указательный палец.
— Это — движок болида. Смотри.
Чонин кончиком пальца толкнул обломок зубочистки, и тот пересёк водную гладь, ткнувшись остриём в фарфоровую кромку со стороны Ханя.
— Видел?
— Ну. — Хань по-прежнему не мог уловить ход мыслей Чонина.
— Чудно. Теперь другой болид берём. — Чонин взял второй обломок зубочистки и вдруг окунул его в миску с оливковым маслом. — Представь, что это не масло, а генератор Манолли. Теперь гляди.
Чонин выудил обломок из масла, пристроил на то же место, что и первый обломок чуть раньше, и толкнул пальцем. Обломок в один миг оказался со стороны Ханя.
— Разницу видишь?
— Второй двигался по воде намного быстрее.
— Угу. Так до тебя дошло?
— Не очень, — честно признался Хань. — То есть, я, конечно, в курсе, что без генератора Манолли болиду не место на гонках, но генераторы стоят у всех, а разгоняешься за десять секунд почему-то только ты один.
— Потому что у меня генератор не просто стоит на болиде, а я им пользуюсь. В отличие от прочих. Плотность водорода, солнечный ветер, волновое сопротивление вакуума и прочее. Давление от излучения Солнца — в том числе. Надо всё учитывать и считать здесь, — Чонин тронул кончиком пальца собственный висок. — Генератор Манолли создаёт поля. Эти поля вокруг болида обычно называют оболочкой. Всего полей — тридцать семь. Это ты наверняка знаешь — базовый курс. Поля и создаваемая ими "оболочка" позволяют задавать векторы движения и влияют на скорость болида. Но поля и их взаимодействие друг с другом и вакуумом можно регулировать всё тем же генератором. Иногда вырубать лишнее или врубать то, что нужнее. Большинство пилотов выставляют постоянные настройки генератора, которые, вроде как, оптимальны для них. Так принято. Разработчики и конструкторы тоже рекомендуют ставить оптимальные настройки и не заморачиваться. Некоторые ставят три-пять режимов и автоматику, которая переключает эти режимы в зависимости от изменений среды, потому что вакуум в космосе — это не идеальный вакуум, даже не физический. Чем ближе болид к планетам или иным довольно крупным телам, или к звезде, тем больше так называемая плотность космического пространства вокруг болида. Ты наверняка замечал, что тогда болид движется быстрее, так?
— Замечал. Но это, получается... тебе всё время приходится контролировать генератор Манолли и отвлекаться на его параметры?
— Для меня это несложно, — пожал плечами Чонин. — Я привык. Мой первый болид был без контроля настроек. Я сам его собирал. Пришлось как-то приспосабливаться. Привычка осталась, как видно. И я быстро считаю, а ручное управление не запрещено основными положениями Формулы. — Чонин слабо улыбнулся. — Сколько столбов с кошачьими фигурками было на входе в отель?
— Гм... — Хань напряг память, но так и не смог вспомнить.
— Ты же живёшь здесь. Их двадцать три. Вот тут семнадцать маслин осталось. — Чонин указал на блюдце с маслинами. — Как видишь, я всегда всё считаю. Машинально. Не знаю, почему. И мне проще управлять болидом с отключенной автоматикой. Вручную. И как только датчики болида реагируют на изменения среды вокруг болида, я снова начинаю считать. При включении оптимальных полей и вращении корпуса можно использовать плотность среды и крылья болида. За счёт этого болид ускоряется, как минимум, вдвое быстрее. Вообще после разгона движка его мощность постоянна, и разгон дальше зависит именно от генератора Манолли. Неточные настройки позволяют разгонять болид только по заводским стандартам. Это около двадцати пяти секунд по времени. Жирно будет. Точные настройки позволяют разгонять болид за десять секунд. Иногда — за восемь.
— Слушай, если ты такой умный и так шустро считаешь, то какого чёрта часто вылетаешь с трассы? — задал закономерный вопрос Хань.
Чонин неожиданно тихо засмеялся и передвинул блюдо с обломками зубочистки на край стола.
— Паршиво работаю с тормозами, быть может. Не знаю. Но у любого гонщика есть слабое место. Хотя бы одно. Поскольку я работаю на скорость, иногда сложно тормозить. Я делаю всё правильно, но...
— Ясно, — вздохнул Хань. — Хочу завтра попробовать ручное управление. Поможешь?
— Не вопрос, — пожал плечами Чонин, допил ананасовый сок и сверкнул ослепительной улыбкой. Сейчас он не казался привычно холодным. Наоборот. Сейчас Чонин был непривычно тёплым.
— Кофе выпьем в номере, быть может?
— Всё равно.
Они поднялись из-за стола и добрались по лестнице до седьмого этажа, где располагался номер Ханя. Хань повозился с дверью, распахнул её и зашёл в номер. Чонин последовал за ним, закрыл дверь и повернул ручку, заперев на замок.
Различив этот щелчок, Хань оглянулся и раскрыл рот, чтобы напомнить о заказе кофе и о том, что дверь придётся открыть, когда заказ принесут.
Не успел.
В следующий миг его с силой прижали к стене, а губы обожгли горячим дыханием. В рот проскользнул быстрый язык. Соль смешалась со слабыми ананасовыми нотками. Твёрдая ладонь на пояснице, сильные пальцы на затылке и бешеный стук сердца в груди. Всего лишь поцелуй, а Ханя захлестнула с головой жажда скорости. И он безотчётно обвил смуглую шею руками, притягивая Чонина к себе ещё ближе. Хотя казалось, что ближе уже некуда.
Думать, надо это им обоим или нет, не хотелось совершенно, а поцелуй был слишком вкусным, жарким и странным.
Хань глухо застонал, почувствовав руку Чонина между собственных ног. Уверенное касание, мягкий нажим, томительно-сладкое поглаживание...
Хань помнил, что Чонин — альфа с разбитой истинной парой. И знал, что при таком раскладе Чонин не вариант, как и он сам для Чонина тоже не вариант, потому что из "непроизводящих". Но желание близости, скорости и жара это ничуть не умаляло. А ещё у Чонина губы оказались волшебными: полные, сочные, упругие, твёрдые и умелые. Оторваться от них было решительно невозможно.
Хань и не пытался.
И чёрт с ними, с кофе и воплями Ифаня по поводу "никакого секса внутри команды"...
Глава 8
Они дружно путались в одежде, стараясь не разрывать поцелуй. Хань чуть не навернулся, наступив на сброшенный тяжёлый ботинок Чонина.
Ханя удержали и прижали к стене спиной ещё плотнее. Прикусили нижнюю губу до лёгкой томно-сладкой боли. Хань довольно выдохнул, когда коснулся стены уже обнажённой спиной. Одной рукой он продолжал держаться за шею Чонина, а вторую вытянул в сторону, чтобы нашарить переключатель и организовать хоть какое-то освещение. Ему до безумия хотелось посмотреть на Чонина. Полностью раздетого.
Они ещё пару раз едва не рухнули на пол, зато окончательно разобрались с одеждой. И Хань нашарил-таки переключатель. Оба зажмурились от яркого света, но целоваться не перестали. Хань запустил пальцы обеих рук в густые тёмные волосы, удерживая голову Чонина и с пылом отвечая на поцелуй. Твёрдое гибкое тело с силой прижалось к нему, словно пытаясь вдавить в стену. И Чонин потёрся бёдрами о Ханя. Более чем достаточно, чтобы оценить его полную готовность к продолжению.
Хань тихо застонал и откинул голову назад. Частыми горячими выдохами по коже, страстными касаниями губ, жадными, но осторожными покусываниями...
Он вновь глухо застонал, отметив реакцию собственного тела на альфу. Тёплая влага меж ягодиц, ускорившийся пульс — больше, чем было, хотя куда уж там...
Хань закусил губу почти до крови, когда Чонин тронул пальцами его член, погладил у основания и уверенно прикоснулся к краям входа. Мышцы внутри отчётливо пульсировали, напрягались и расслаблялись в ожидании большего. Тянуть не имело смысла. Обычно Хань никогда так быстро не настраивался на секс с альфой — ему требовался разогрев, но всё бывает впервые.
Приоткрыв глаза, он чуть оттолкнул Чонина, опустил ладони с широких плеч на грудь, огладил бока и живот, лаская пальцами жёсткие мышцы, добрался до бёдер и обхватил рукой толстый ствол. Под пальцами было горячо и твёрдо. И набухшие вены на члене будоражили воображение, увлекая в размышления — каково будет ощущать внутри себя этот рельефный ствол? Столь же сладко, как в руке? Или ещё слаще?
Хань осторожно провёл большим пальцем по головке, растирая проступившую каплю смазки, двинулся вниз, оценивая длину, и коснулся тугих яичек, подхватил в ладонь, мягко сжимая и поглаживая.
Его провокация не осталась безнаказанной. С низким стоном, больше похожим на тихое рычание, Чонин крепко стиснул левую ногу над коленом, заставил поднять её и отвести в сторону, впился пальцами до неминуемых синяков и резко толкнулся в разгорячённое тело. Хань проехался спиной по гладкой стене, ухватился руками за шею Чонина и зажмурился. Привыкнуть к наполненности ему не дали, вновь почти подбросив вверх мощным толчком. Прохладная стена нагревалась куда быстрее, чем ей полагалось — вместе со спиной Ханя. Он продолжал жмуриться и стонать на каждом новом толчке коротко и рвано. И громко. Иногда стонать не получалось из-за полных губ и проворного языка, пробиравшегося глубоко в рот.
Хань впервые делал нечто подобное в такой позе и так исступлённо, но ему нравилось. И он едва удерживался у стены. Если бы не цеплялся за шею Чонина, точно рухнул бы на ковёр и груду одежды. Впрочем, цепляться за шею Чонина скоро стало неудобно, потому что из-за пота пальцы соскальзывали.
Чонин ещё какое-то время пытался вбить Ханя в стену, потом остановился. Распалённый Хань возмущённо застонал — сказать он ничего не мог, потому что дыхание его не блистало размеренностью, и оно вообще периодически пропадало надолго. Впрочем, он быстро унялся, поскольку Чонин потянул его к себе и увлёк на пушистый ковёр.
Хань невольно зашипел, коснувшись истёртой о стену спиной густого ворса. Кожу обожгло тонкой болью, но эта боль растворилась в быстрых поцелуях.
Хань упёрся ладонями в грудь Чонина, столкнул его с себя, упал сверху и принялся изучать губами и пальцами смуглую шею, плечи и ключицы, зацеловывать тёмные соски и гладкие пластины мышц на твёрдом животе. Слизывал языком блестящие капельки пота и одновременно водил рукой по крепкому члену, пока не добрался до него губами. Но он успел лишь на миг взять головку в рот, потом Чонин свалил его на ковёр и навис над ним. Сильными пальцами пробежался по внутренней поверхности бедра, погладил живот и кончиком пальца обвёл ямочку в центре. Склонившись к груди Ханя, он обхватил губами напряжённый сосок и втянул его в рот, слегка покусывая и облизывая языком.
Хань перебирал чуть влажные от пота пряди на голове Чонина и притягивал его к себе плотнее. Жмурился, чувствуя жгучие касания губ и наслаждаясь сладкой игрой. Он любил, когда его груди уделяли много внимания и игрались с сосками. Чувственно выгибался под Чонином, словно пытаясь удобнее подставиться под поцелуи и умоляя с силой втягивать соски в рот. Слабо стонал, пока Чонин прикусывал тонкую кожу на его шее и прижимался губами под ухом, иногда прихватывая мочку.
Долго Хань не выдержал, просунул руку между их телами, обхватил член Чонина пальцами и направил в себя. Принял на всю длину и сделал блаженный долгий выдох, ощутив в себе толстый ствол. Потом отрывисто вскрикивал и содрогался всем телом от быстрых и глубоких толчков. Крепко обнимал Чонина за шею и искал его губы.
И да, это, чёрт возьми, по-прежнему походило на полёт в безграничном космосе. И Хань не понимал, почему. До Чонина он спал с парой омег и тремя альфами. Это было... Просто было. После этих экспериментов Хань редко задумывался о сексе и не считал это занятие каким-то особенным. Хотя до Чонина никому в голову не приходило лезть к Ханю без разрешения. Обычно он сам решал, хочет или нет. Только Чонин не стал его спрашивать и просто...
Хань широко распахнул глаза, осознав вдруг, что трахается не с кем-нибудь, а с собственным кумиром, бывшим чемпионом Формулы-О. И у этого чемпиона, прости Господи, княжеский титул какого-то там ранга. Это настолько не вписывалось в привычную картину мира Ханя и дарило настолько смешанные и богатые ощущения, что он забился под Чонином, сорвавшись в оргазм раньше, чем планировал. Впрочем, это досадное обстоятельство не помешало Чонину продолжить. Он сжал пальцами бёдра Ханя ещё сильнее и резким рывком притянул к себе, втолкнувшись до предела в покорно обмякшего под ним Ханя. А Хань уже не стонал, а хрипел от быстрых толчков, тревоживших его тело и снова распалявших все его чувства.
Жгучий поцелуй под ухом, снова сильная хватка на бёдрах, новый рывок — и они перекатились по ковру. Хань немного полежал на Чонине, соображая, что изменилось и как быть дальше, потом приподнялся, оперевшись руками о плечи Чонина. Чонин слабо улыбнулся, стиснул пальцами его бёдра и заставил поёрзать из стороны в сторону, тем самым растягивая вход сильнее толстым членом, что всё ещё оставался внутри Ханя.
Хань выпрямился, усевшись на Чонине поудобнее, приподнялся немного, ощущая, как его мышцы скользят по крепкому стволу, и затем резко опустился обратно, насадившись на член. Прикрыв глаза, он слабым стоном выразил испытанное только что удовольствие, вновь вскинулся и резко опустился, наслаждаясь прикосновениями горячих ладоней Чонина к своим бёдрам. Ему понравилось задавать собственный ритм и сжимать коленями бёдра Чонина. И он плавно опускался и поднимался, постепенно ускоряясь. Отчётливо чувствовал внутри себя горячее и твёрдое, но хотел большего. Цепляясь за Чонина, с силой бросал себя ему навстречу, плотно прижимался к узким бёдрам и упивался тем, как двигался меж его ягодиц толстый ствол, растягивавший вход и растиравший гладкие стенки внутри.
«Покататься верхом на лошадке» у Ханя вышло недолго — он быстро устал с непривычки. И скоро Хань растянулся на пушистом ковре, позволив Чонину опять вбиваться в него быстрыми толчками, уверенно подводя их обоих ко второму оргазму за ночь. Такого с Ханем точно никогда не случалось.
После Хань тихо лежал на ковре, придавленный Чонином, а Чонин так же тихо рисовал влажные узоры на светлой коже их спермой. Отдышавшись, они кое-как доползли до душа, а затем рухнули на кровать, застеленную свежими простынями. Томно и нежно целовались, переплетая ноги и обнимая друг друга, пока всё-таки не уснули.
Хань открыл глаза утром, разбуженный назойливым писком будильника — тот пищал уже не первый раз, судя по мигающим красным огонькам.
На простынях Хань раскинулся в одиночестве, аккуратно прикрытый тонким одеялом. Потянувшись, он перевернулся на живот, приподнял голову и огляделся. Сполз с кровати, закутался в одеяло и прошлёпал босыми ступнями в гостиную, даже в душ заглянул. О визите Чонина напоминала только разбросанная на ковре одежда Ханя. Сам Чонин испарился, словно никогда сюда и не приходил. Или словно Ханю всё, что случилось ночью, приснилось. В концепцию сна не вписывались ощущения — Хань сам себе казался удивительно лёгким. И мышцы пребывали в сладкой истоме.
На всякий случай он поискал записку, но не нашёл. Чонин просто ушёл, укрыв Ханя напоследок одеялом. Мелочь, а приятно.
И, судя по всему, для Чонина их совместное приключение стало первым за два последних года. Наверное. Ничем иным объяснить жадность и горячность Чонина Хань просто не мог. В конце концов, Чонин был альфой с разбитой истинной парой, что, на взгляд Ханя, исключало вариант с внезапной влюблённостью. Альфы с разбитой истинной парой не влюбляются. Им не положено. Да и Хань не омега, а из «непроизводящих». Браки между альфами и бетами не были редкостью или экзотикой, но в них дети почти не случались. Браки между бетами и омегами в этом плане были более выгодными, хотя тоже — так себе.
— Придурок, — обругал сам себя Хань, едва осознал, что чуть ли не всерьёз задумался о браке. А ведь Чонин для брака уже не годился. Пустые мечты. Хотя кто сказал, что Хань мечтал об этом?
И вовсе не мечтал. Так, размышлял чисто гипотетически. Потрахались они, конечно, здорово, но... Но Чонин жил у Бэкхёна, а Бэкхён — видный омега, красивый, обаятельный, умный, забавный и вообще...
И вообще — надо же на трассу бежать! Иначе разъярённый дракон Ифань сожрёт Ханя вместе с рожками и копытцами.
Затрезвонил телефон. Хань уныло снял трубку и прижал к уху, чтобы через миг отдёрнуть её из-за сердитого рёва.
— Даю тебе час. Если опоздаешь, шкуру спущу! Чунмён уже на людей бросается. Только тебя и ждём. Где тебя собаки носят? Живо на трассу!
Хань забегал по номеру, собираясь в спешке. Покидал какие-то вещи в сумку и почти скатился вниз по лестнице кубарем, запрыгнул в такси и помчался к ближайшему космодрому. В ангар Трансформер он влетел спустя пятьдесят минут и озадаченно огляделся. У стены спали только два болида, третий — болид Тао — отсутствовал.
— А ты соня, оказывается, — прозвучал позади низкий голос. Хань замер, боясь шелохнуться. И обречённо прикрыл глаза, когда шею опалило горячим выдохом и приласкало мягким прикосновением полных губ.
— Переодевайся скорее, пока Ифань у Чунмёна на ковре.
Чонин прошёл мимо и ловко забрался в свой болид. Прозвучал сигнал открытия ворот, и Ханю пришлось шустро убраться из ангара, чтоб не выдуло в космос вместе с болидом.
Он рассеянно натягивал форму в раздевалке и пытался сообразить, как ему вообще вести себя с Чонином. И что, чёрт возьми, это было?
Пока Хань добирался до трассы, успел напредставлять себе привычно холодного Чонина. Предположил, что тот будет делать вид, будто бы ничего и не было, но получалось всё совсем не так. Получалось всё очень странно. И Хань прямо сейчас не знал, радует его это или огорчает.
Разбитая истинная пара, дом Бэкхёна, разборки с Чанёлем... Хань слабо во всё это вписывался. Точнее, не вписывался вовсе. Но Чонин провёл эту ночь именно с ним, а не с Бэкхёном.
Почему?
Продолжая ломать себе голову, Хань забрался в болид и покинул ангар. Потом пропускал мимо ушей разъярённые вопли Ифаня и Чунмёна. Эти двое бурно выражали недовольство рассеянностью Ханя и пытались воззвать к его здравомыслию в свете грядущего свободного заезда и квалификации, что проходили в один день и определяли стартовые позиции пилотов на предстоящей открывающей гонке сезона.
— Ты когда-нибудь делал это в болиде? — прозвучал тихий вопрос Чонина по внутренней связи между болидами.
Когда до Ханя дошло, что подразумевалось под «это», он едва не впилился в стенку тоннеля из хромпластика.
— Я не такой извращенец, как ты, — сердито буркнул он.
— А жаль.
— А ты... делал это?
— Хочешь попробовать, да?
Хань закусил губу, заглушив тем самым поспешный ответ.
— Надо подготовиться к свободному заезду и квалификации, — сказал он вместо того, что хотел сказать на самом деле.
— Неужели?
— Делом займись, ладно? — мрачно буркнул Хань.
— Непременно. Будешь фырчать и сердиться, зажму в укромном месте и засажу как следует, — предупредил Чонин.
— Э... что?! — слабым голосом уточнил Хань, совершенно не ожидавший услышать нечто подобное.
— Когда злишься, выглядишь очаровательным и сексуальным. Так что имей в виду — будешь злиться и фырчать, и мне придётся тебя... гм... угу.
— Пошёл к чёрту!
— Ну вот, у меня встало, — с весёлым смешком подытожил Чонин, и Хань торопливо выключил связь между болидами, правда, через минуту вновь включил.
— Слушай, хотел спросить тебя...
— О чём? Только не говори, что о том, что было в отеле ночью.
— А если...
— Чёрт бы тебя побрал, Чонин! Я же тысячу раз говорил — никакого секса внутри команды! — загремел на общем канале связи Ифань. — Когда ты уже успел совратить мальчишку и присунуть ему? Он же на пять лет тебя младше! Где твоя ответственность, а?
— Это ещё выяснить надо, кто и кого тут совращал... — с нескрываемым весельем в голосе отозвался Чонин.
— Хань, а ты? Как ты мог? Ты же почти взрослый и рассудительный бета!
Так и тянуло брякнуть, что мог и без особого труда, но Хань счёл за благо отмолчаться. Даже не стал вопить по поводу «почти взрослый».
— Уму непостижимо! Чунмён, ты это слышал?
— Ни слова не слышал. И мне наплевать, трахаются они или нет, лишь бы Хань пришёл первым к финишу. Хань, держи ровнее! Куда ты вообще смотришь?
— Никуда. Я вас слушаю. Вроде умные люди, но иногда такую чушь...
— Молчать! И жми вперёд! Чонин, ты будешь с ним заниматься или нет?
— Только не сексом, — убито попросил Ифань.
― Гляди, это твой двойник! ― Бэкхён потыкал в стекло, за которым лениво ползала черепаха. ― Наглядная демонстрация! Та-ра-ра-рам!
Он деловито вытянул руку над кромкой стекла и постучал кончиком пальца по панцирю. Черепаха немедленно убрала голову и конечности внутрь, превратившись в подобие булыжника.
― Это твоя нормальная реакция на любого незнакомого человека и попытки стать к тебе ближе. Такое впечатление, будто ты носишь в себе невиданное сокровище и не собираешься никому его показывать. Попахивает высокомерием и самоуверенностью, верно?
― Ты действительно так думаешь?
― Не-а, но только потому, что мне хватило терпения наблюдать за тобой и за твоими играми в прятки. И принимать это как данность. Ну и вообще, мне нравятся черепашки.
Глава 9
Меньше всего Бэкхён рассчитывал увидеть в собственном доме накануне квалификации Ледяного Принца У Ифаня. Тот славился тем, что почти не покидал ангары — за пределами Империи Антарес — и не жаловал прочие обитаемые миры. Чонин грешил тем же, хотя на Марсе ему нравилось.
И вот, дворецкий церемонно перечислил весь пышный хвост из титулов У Ифаня и распахнул перед ним высокие дверные створки.
— Гм... чашечку кофе? — после долгой паузы растерянно предложил Бэкхён.
— Нет, спасибо, — отказался Ифань и обвёл просторную гостиную тоскливым взглядом. — Мне бы увидеть Чонина и побеседовать с ним с глазу на глаз. Если ты не возражаешь, конечно.
Выползший из ангара и ступивший на марсианскую землю — ради какого-то разговора с Чонином — Ифань поражал воображение. Бэкхён в некоторой степени обладал журналистской сущностью и испытывал в эту минуту сильнейшее желание накатать статью по поводу. Останавливало его лишь то обстоятельство, что статей он не писал, а просто комментировал гонки в прямом эфире.
— Хорошо. Чонин у себя. На втором. Третья дверь налево.
Ифань кивком поблагодарил его и рванул было к лестнице, но притормозил, вспомнив о правилах хорошего тона. Правда, вспомнил не особенно тактично.
— Вы с Чанёлем всё ещё на ножах?
— Вроде того, — ошарашенно отозвался Бэкхён, переживающий новое потрясение от не свойственной Ифаню нетактичности.
— А Чонин — твоё прикрытие? Для подогрева ревности Чанёля? — А, нет, видимо, Ифань решил быть прямым, как Чонин.
— Только не надо проповедей, — поморщился Бэкхён и поправил воротник белой рубашки. — Я знаю, что это не самый умный поступок в моей жизни, но отыгрывать обратно нет смысла. Да и Чонину пока негде жить. Считай, что я помогаю другу.
— Втягивая его в свою интригу против Чанёля? Дело твоё, но я предпочёл бы обойтись без мордобоя. Сам знаешь, сколько сплетен ходит вокруг Формулы. Из-за тебя они теперь и растут, как грибы после дождя.
— Надеюсь, всё решится быстро и бескровно. Исключительно ради твоего спокойствия.
— Не злись. У тебя свои проблемы, а у меня — работа. Я отвечаю за гонщиков Трансформер, а тут ты. Да и Чонин отжигает. Многовато за раз.
Бэкхён хотел спросить, что уже Чонин успел натворить, но прикусил язык. Проще было после у самого Чонина спросить.
Ифань тем временем всё же поднялся по лестнице, прошёл по коридору и постучал в нужную дверь. Заглянул внутрь и увидел Чонина на диване. Тот лежал на животе с наладонником в руках и, скорее всего, изучал погодные прогнозы. Он всегда так поступал перед гонками.
Чонин вскинул голову и отбросил со лба длинную чёлку, весело хмыкнул и просиял неповторимой улыбкой.
— Ого, завтра непременно приключится какой-нибудь катаклизм, ведь сам Ифань соизволил...
— Я тебя умоляю! Ты б ещё все официальные обращения вспомнил на имперском антаресийском... — недовольно фыркнул Ифань, прикрыв за собой дверь. — Поговорить надо.
— По поводу того, что внутри команды не должно быть секса? — прищурился Чонин, отложил наладонник и лениво перевернулся на спину, потягиваясь с кошачьей грацией.
Ифань добрался до кресла, опустился в него и устремил на Чонина строгий взгляд. Как с гуся вода. Ну ещё бы...
— Не припомню, чтобы ты раньше прыгал по чужим кроватям.
— Я и сейчас этим как-то не страдаю.
— Ага, уж конечно. Но это не помешало тебе залезть в задницу к дебютанту. Более чем уверен, что ты проявил настойчивую инициативу. Я хорошо знаю Ханя — он скромный и застенчивый ребёнок. И сам бы никогда...
— Перестань. — Чонин поморщился с досадой. — Мы всего лишь провели вместе ночь, а не взорвали Фобос.
«Взорвать Фобос» уже лет сто было крылатым выражением. После того, как пара террористов пыталась взорвать один из двух марсианских спутников, а после самоубилась. Почему они выбрали тщательно охраняемый Фобос вместо почти неохраняемого Деймоса, так и осталось загадкой навеки. Разумеется, у них ничего не вышло из-за практически идеальной охраны. С тех пор фраза «взорвать Фобос» означала попытку совершить нечто невозможное, нерациональное и предельно глупое.
— Именно это вы и сделали. Ты хоть понимаешь, какой резонанс вызовет эта новость, едва просочится за пределы Трансформер?
— Нет, не понимаю. Я альфа, а он бета. Что тут такого?
— А ещё ты бывший чемпион, Чонин, а он дебютант и кандидат на чемпионский титул. Попробуй представить, чем для него это всё обернётся. Так хочешь сломать мальчишке жизнь?
— Это вы с Чунмёном ломаете ему жизнь. А я не представляю, как на его жизнь может повлиять секс с альфой. Это нормально и не выходит ни за какие рамки. Или ты предлагаешь ему уйти в монастырь и никогда-никогда...
— Нет. Не предлагаю. Пусть трахается с кем угодно — за пределами трассы. Лишь бы этот «кто угодно» не был гонщиком. И тебя это тоже касается. С кем угодно, но не с другими гонщиками. На пальцах, Чонин. Вы оба в одной команде. Чунмён прочит Ханя в чемпионы, а тут ты лезешь и тащишь мальчишку в постель. Он, конечно, бета, но шанс залететь у него есть. Если ты не победишь, все начнут болтать о том, что ты продвигаешь свою пассию. Если же не победит Хань, все будут болтать, что он предпочитает дышать в затылок своему альфе. Куда ни кинь...
— Это не их собачье дело. — Чонин сел на диване и скрестил ноги, смерив Ифаня мрачным взглядом. — Я всегда гонял честно — все об этом знают. И то, что я трахнул Ханя, вовсе не значит, что на трассе я буду это учитывать и обмениваться с ним реверансами. Да и он сам не скажет мне спасибо, если я займусь чем-то подобным. Ему нравится гонять. Как и мне. Как и тебе. И секс тут никакой роли не играет. Секс — это вне трассы.
— Для тебя. А для всех прочих?
— Мне плевать на прочих. Победа есть победа, а поражение есть поражение. И секс не имеет к этому никакого отношения. Если же дело в Шуне...
— Стоп! — Ифань выставил перед собой ладонь. — С Шунем у вас всё понятно и давно решено по обоюдному согласию. Скажи, я хоть раз поднимал эту тему и лез к тебе по этому поводу?
Чонин закусил губу, помолчал, потом помотал головой.
— Вот именно. И впредь не собираюсь. Я говорю с тобой о конкретной ситуации. Понятия не имею, зачем ты это сделал, но если Хань не сможет победить, думать о тебе станут плохо.
— Плевать. Победить он не сможет, кстати. Не сейчас. Он не готов.
— Откуда тебе знать?
— А то ты сам не замечаешь, какой он дёрганый из-за ваших постоянных с Чунмёном наездов. Он в Формулу пришёл не за чемпионским титулом, а вы постоянно шпыняете его даже тогда, когда он берёт серебро. Нормально? Нет? По-моему, не очень. По деньгам второе и третье места не хуже первого, Чунмён не так уж и страдает от этого, а конюшня на плаву, но ему обязательно надо потыкать Ханя палочкой вместо того, чтобы похлопать по плечу и похвалить.
— Потому что Хань может лучше.
— Может, не вопрос. Но чтобы он смог, ему нужна холодная голова, уверенность в своих силах и сосредоточенность. Это помимо опыта. А ещё ему очень нужна поддержка команды и Чунмёна. И твоя, кстати. И вот этого у него нет. Есть лишь страх, что без золота он огребёт от тебя и Чунмёна, а то и вовсе будет выкинут из команды. Он сейчас гоняет исключительно на нервах, потому и проходит трассу так неровно. И ты знаешь, что я прав. И я тоже это знаю — довелось пережить подобное на собственной шкуре во время дебюта.
— И ты считаешь, что секс с ним — это выход?
— Нет. Лишь один из способов.
— Способов для чего?
— Для придания уверенности, если угодно. Он сейчас хотя бы знает, что кто-то хочет его без всяких чемпионских титулов. Даже как бету. И понимает, что чего-то стоит и вне трассы, и на трассе. И нет, не питаю я иллюзий, что это в один миг сделает из него чемпиона. Нужно время. И покой. И он справится, когда обретёт равновесие.
Ифань молча разглядывал Чонина пару минут, потом тихо уточнил:
— Ты сделал это только поэтому?
Чонин отвёл глаза, сплёл пальцы обеих рук и соизволил едва заметно кивнуть после новой долгой паузы.
— Мне бы хотелось тебе поверить, но плохо выходит. Ты долго присматриваешься к людям обычно, сходишься с ними очень медленно, но для Ханя сделал исключение. Почему-то. И я пока ни черта тебя не понимаю. Не твой стиль, если угодно.
Чонин смерил Ифаня спокойным и несколько отстранённым взглядом, но до объяснений не снизошёл.
— Угу. Давай остановимся на том, что я не намерен смешивать происходящее на трассе и за её пределами. И я не намерен жульничать. Я буду гонять так же, как гонял всегда. Если Хань победит, то это будет честная победа. Точно так же, как если победить удастся мне, хотя Чунмён, похоже, в это не верит и этого не хочет.
— Я полностью уверен в том, что ты сможешь победить. Гонять хуже ты не стал, кто и что бы по этому поводу ни говорил.
— Мне несказанно приятно, что в мои силы верит ещё хоть кто-то кроме меня, — сверкнул тёплой улыбкой Чонин и чуть смущённо пригладил пятернёй встрёпанные тёмные волосы.
— Верит, не бойся. Но постарайся решить ситуацию с Ханем. Играть чужими чувствами — это не дело.
— И не собирался. Он хотел этого, иначе просто выставил бы меня за дверь.
— Тебя выставишь за дверь, как же. Если тебе что-то втемяшилось в голову, то всё бесполезно. Другой такой твердолобой скотины не существует.
— Ты мне льстишь.
— Ага. Надеюсь, в свободном заезде и квалификации ты покажешь класс и напомнишь всем, что тебя рано списывать в запас.
Чонин отмолчался и проводил Ифаня задумчивым взглядом. И не успела за Ифанем закрыться дверь, как запищал наладонник. Входящий вызов от Чанёля.
— Какой сюрприз... — пробормотал Чонин, но на вызов ответил. — Полагаю, горишь желанием узнать, какую сторону кровати Бэкхёна я предпочитаю?
— Иди к чёрту, — предсказуемо огрызнулся Чанёль. — И только попробуй залезть в мою кровать.
— Там не написано, что она твоя. Дом ведь точно принадлежит Бэкхёну. Так чего ты от меня хотел?
— Хочу, чтобы ты нашёл себе другое жильё.
— Прости, но не сейчас.
— Чонин, какого чёрта? Ты сам говорил, что Бэкхён — твой друг. Зачем ты вообще в это лезешь? Ты ведь даже не любишь его.
— Люблю. Как друга, разумеется. Если ты вознамерился что-то у меня выведать, то напрасно потратишь время. Я ничего тебе не скажу хотя бы просто потому, что почти ничего не знаю. Если так волнуешься из-за Бэкхёна, на кой чёрт вообще отпустил его? И да, ты прав, я не имею никакого отношения к вашим проблемам. Что бы там у вас ни случилось, ты в этом виноват сам. А я просто живу у Бэкхёна. Мне больше негде. Я достаточно прояснил ситуацию, чтобы ты унялся?
— Пообещай мне...
— Я ничего не стану тебе обещать. Ни за себя, ни — тем более — за Бэкхёна. И давай, ну, скажи мне это. — Чонин упал на диван, вытянулся на спине и закусил губу, чтобы удержаться от улыбки.
— Я не позволю тебе победить, — мрачно заявил ему Чанёль именно то, чего он ждал.
— Я в курсе. Ну вот, сказал. Полегчало?
— Послушай, ты и Бэкхён...
— Перестань, Чанёль. Как ты недавно мне напомнил, я тоже лишился истинной пары, так что на специалиста по отношениям не тяну. И если вы с Бэкхёном пробыли вместе аж восемь лет, то я подобным похвастать не могу. Не знаю, что ты натворил, но разбираться тебе надо самому и с Бэкхёном. Только так. Я не вариант тут, как ни посмотри.
— Может быть, но это не значит, что я уступлю тебе на трассе.
— А я тебя об этом просил? Или ты уже забыл, почему я вообще полез на трассу?
— Хочешь сказать, что с тех пор так ничего и не изменилось? — тихо уточнил Чанёль после минутного колебания.
— Пожалуй, нет. Если бы что-то изменилось, я бы нашёл себе иное занятие.
— Ты нашёл бы его в том случае, если бы к тебе не пришёл Чунмён и не сделал предложение. Потому что никому ты больше не нужен.
— Жестоко... — протянул Чонин, прикрыв глаза и слабо улыбнувшись. — Может, ты и прав. Но я сейчас здесь и собираюсь надрать тебе задницу на трассе. И ты не можешь это изменить. Просто не можешь. Хотя можешь попытаться изменить ситуацию с Бэкхёном. Вот и думай теперь, что для тебя важнее. Чемпионский титул или твой истинный омега? Мне интересно будет узнать, каким станет твой выбор.
— Предпочитаю и то, и другое.
— Ты не можешь, Чанёль. Не тот случай. Получив что-то одно, обязательно потеряешь другое. Я это уже проходил.
— И ты выбрал чемпионский титул?
— В моём случае выбирать пришлось между гонками вообще и истинным омегой.
— А, ну да. И как я мог забыть?
— Возьми пару уроков язвительности у Бэкхёна. Тебе это явно нужно. — Чонин сбросил вызов, сунул наладонник под подушку и сладко потянулся. Под подушкой снова запищало. Тихо выругавшись, Чонин пошарил ладонью, нащупал наладонник и взглянул на дисплей. Смотрел секунд десять, чуть закусив нижнюю губу, после чего сунул наладонник обратно под подушку, подложил руки под голову и решительно закрыл глаза.
Он собирался поспать и подумать. Ифань и Чанёль уже сделали всё возможное, чтобы помешать ему, а Хань, как видно, собирался добить. Быть добитым Чонин не хотел, поэтому просто слушал, как наладонник пищал под подушкой.
До тех пор, пока писк не смолк. То ли у Ханя кончилось терпение, то ли наладонник разрядился.
Может, оно и к лучшему. Стоило хотя бы посмотреть на реакцию Ханя после проигрыша. Ну а дальше... Дальше всё от этой самой реакции и зависело.
Автор: Корейский Песец / Шу-кун / Ie-rey
Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: Лу Хань (Лухан), Ким Чонин (Кай), Ву Ифань (Крис), Ким Чунмён (Сухо), Чжан Исин (Лэй), Бён Бэкхён, Пак Чанёль
Пэйринг или персонажи: КайЛу, ЧанБэк - основа + боком СуЛэй, ЧенМин, Крис, Сэхун, Тао, Кёнсу (ОТ12)
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Юмор, Фантастика, AU, Омегаверс
Предупреждения: Кинк
Размер: Макси, 249 страниц
Кол-во частей: 32
Статус: закончен
Описание:
косморейсингАУ. Formula Exol в переводе — Формула Определения. Определение есть совершенство, а совершенство недостижимо, потому издавна обозначалось как ноль. Трансформер вс Эльдорадо, но любая команда состоит из обычных людей, стремящихся к собственным целям. Или просто в небо, в космос, к настоящим звёздам. К скорости и определению, к идеалам. Просто у каждого из них небо собственное, не такое, как у других.
Посвящение:
Трансформер и Эльдорадо
Примечания автора:
омегаверс, да, но — гонок тут больше, чем омегаверса, омегаверс, скорее, антураж, ибо автор решил считерить, чтоб не объяснять, почему "тут все геи" - силы ему понадобятся на гонки )))
Ссылка на оригинал КФ: ficbook.net/readfic/3274695
Глава 7
Последний герой — перед тобой он,
Это нечто потрясающее, действуй.
Единственный шанс в жизни, словно сон, -
Подходи же и смотри, слушай и чувствуй...
Bon Jovi — Last Man Standing
Это нечто потрясающее, действуй.
Единственный шанс в жизни, словно сон, -
Подходи же и смотри, слушай и чувствуй...
Bon Jovi — Last Man Standing
Глава 7
После тренировки они вернулись на Марс поздно. В Гелиополе наступила ночь, и на часах стрелки показывали полпервого. Хань жил на другом конце города в отеле, а Чонин обычно сам добирался до загородного дома Бэкхёна.
— Перекусить бы... — тихо пробормотал в лифте Чонин, разглядывая через толстое стекло ночную панораму.
Гелиополь по праву считался одним из самых красивых городов, и ночью, утопая в россыпи огней, он ничуть в красоте не терял. Тут не было уродливых коробок небоскрёбов или прочих строений из балок, хромпластика и стекла, характерных для высокотехнологичной эпохи. Дома строили не выше двадцати метров. И строили из марсианского красного гранита — природного естественного материала. Только портовые здания отличались и напоминали высоченные шпили со "шляпами". "Шляпы" — космодромы для посадки и взлёта шаттлов и челноков.
Обычно на шаттлах и челноках совершали перелёты внутри системы или выходили за пределы атмосферы, где уже в припланетных областях ждали лайнеры, трейлеры и прочие суда дальнего следования, которые никогда не входили в атмосферу обитаемых планет.
— Тебе удобно жить у Бэкхёна?
— Мне везде удобно.
— Почему ты тогда в отеле...
— Денег нет на отель, — фыркнул Чонин и отвернулся от стекла, чтобы смерить Ханя внимательным взглядом. — Чунмён заплатит мне только после первой официальной гонки, а просить денег у отца или Шуня неохота.
Хань поразмыслил и сообразил, что у голодного Чонина вряд ли есть деньги на еду, а слуги в доме Бэкхёна уже спят, скорее всего. И Чонин отправится в кровать голодным, если Хань не вмешается.
— Можно заехать в отель ко мне и перекусить в ресторане на первом этаже. Составишь мне компанию.
Чонин покосился на него, но всё же кивнул.
— Ты на чём обычно ездишь домой? Или такси...
— Не надо такси.
Они вышли из лифта на подземной стоянке, и Хань хвостом двинулся за Чонином. А потом резко остановился.
— Что это?
— А то ты не видишь...
Хань видел раритет, который требовалось, кажется, заправлять бензином. Штука на двух колёсах хищного вида. Руль, движок, сиденье, два колеса и бензин внутри.
— Но это же опасно.
— Ничуть. — Чонин перекинул длинную ногу через сиденье, удобно устроился и завёл древность. Мотор зарычал глухо и агрессивно. — Так и будешь стоять?
— Гм... — Хань решительно закрыл рот, оставив все мысли по поводу при себе, уселся за спиной Чонина и осторожно обхватил его руками за пояс. Чонин молча тронул ладони Ханя и заставил сцепить их в замок. Потом он надел очки из хромпластика, умело развернулся и погнал к выезду. На широкой дороге Хань зажмурился и плотно сжал губы, потому что у него возникло ощущение, напоминавшее полёт на болиде. Зато стало понятно, почему Чонин гонял по земле на этом раритете. Скорость, восторг и ветер в лицо.
До отеля они добрались за двадцать минут — марсианских. Хань помнил, что марсианское время отличается от стандартного, но не помнил разницу в минутах. Хотя сейчас это было неважно.
— Прошу вас. — Приветливый официант подвёл их к столику у окна, подождал, пока они сядут, и вручил меню каждому, заинтересованно покосившись на Чонина при этом. Ждать ему особо не пришлось — голодный Чонин быстро перечислил выбранные блюда, а Хань решил от него не отставать, хотя голодным себя не чувствовал.
— Считаешь, что стоит рискнуть и попробовать бугана?
Чонин отвернулся от окна и устремил на него чуть насмешливый взгляд, затем уставился на его губы, быстро облизнулся и соизволил ответить:
— Буган — это марсианский конёк. Такого больше нигде не попробуешь. Он похож сразу и на кролика, и на поросёнка. Очень вкусно.
— Очень на это надеюсь... — Хань молчал, пока официант расставлял перед ними на столе блюда, крошечные тарелочки с марсианскими специями, вазы с салатами и — под конец — поднос с отлично приготовленным буганом. Чонин верно подметил — буган напоминал кролика и поросёнка одновременно.
Начали они поздний ужин именно с бугана. Хань осторожно отправил в рот маленький ломтик мяса, срезанного с ляжки, и заработал челюстями. Мясо оказалось нежным, в меру жирным и почти что таяло на языке.
— М-м-м... вкусно.
Чонин пожал плечами и поднёс к губам стакан с соком, внимательно при этом разглядывая Ханя. Это не смущало в силу привычки — на Ханя всегда смотрели, и он одинаково сильно нравился и альфам, и омегам, о чём прекрасно знал.
Хань чувствовал себя немного скованно под внимательным взглядом тёмных глаз по иной причине и пытался разобраться в собственном отношении к этому человеку. С одной стороны, Чонин был для него кумиром, гонщиком и чемпионом, имя которого и прозвище знала каждая собака на трассе. С другой стороны, Хань не мог не замечать недостатки Чонина как человека. С любого кумира осыпается позолота, когда удаётся дотянуться до него и узнать получше, потому что любой кумир, в общем-то, тоже не больше, чем просто человек. Талантливый, но человек. А идеальных людей не существует.
Чонин вот тоже не был идеальным. Он был антаресийцем, а их не очень-то и любили. Сейчас только в Антарес не отказались от монархии. Официально такую форму правления считали... "унижающей человеческое достоинство". В космосе хватало республик, федераций и конфедераций, а вот империя осталась лишь одна. С Антарес воевали, пытались воздействовать дипломатическими и экономическими способами, но не помогло. И Хань плохо себе представлял, как жили антаресийцы. Чужаки обычно не совались в Антарес, только в систему Саргас, где проходили грандиозные гонки, но Саргас не могла похвастать обитаемыми планетами.
Хань как-то расспрашивал Ифаня об Империи Антарес, на что Ифань коротко ответил, что жизнь там отличается. Дескать, у них есть титулы, привилегии и прочие разные диковинные вещи. И, скорее всего, Ханю там не понравится. Вот и всё.
— Скучаешь по Антарес? — тихо спросил он, подцепив ложкой салат из вазы и отправив в рот.
— Может быть. Вне трассы. Иногда. — Чонин сосредоточенно наколол вилкой кусочек мяса и окунул его в миску, наполненную оливковым маслом.
— Вы ведь с Ифанем не с одной планеты, да?
— С разных. Моя ближе к Антарес, а его — дальше. По цвету кожи нетрудно догадаться, в общем-то.
— И у тебя есть титул? — заинтересованно спросил Хань, позабыв о еде.
— Допустим. — Чонин завернул мясо в лист салата и отправил в рот.
— А какой?
— Княжеский, первого ранга. Это даёт мне право сидеть в присутствии Императора. Такова привилегия моего рода и титула. Ну, то есть, когда-нибудь эта привилегия будет моей. Пока что титул принадлежит моему отцу, а я считаюсь наследником и принцем антаресийского дома Ким, так что привилегий у меня пока нет.
— Ого... А твой... ну вот... как бы... У Шунь. Он тоже обладает...
— Нет. У Шунь по рождению виконт. И поскольку наш брак... Неважно.
Над столом повисла неловкая пауза. Хань мысленно отругал себя за то, что задал вопрос, касавшийся бывшего супруга Чонина. Не стоило, пожалуй. Теперь Чонин выглядел более холодным, гордым и замкнутым, чем пару минут назад.
— Извини. Я не собираюсь никуда лезть, просто ничего не знаю об Империи. Невинный интерес, так сказать.
— Я в курсе, — буркнул Чонин, вновь налегая на еду. И впрямь голодный. Но хорошо, что с его аппетитом всё в порядке. В конце концов, Чонину нужно было набрать вес. Хоть какой-нибудь. Хань не так хорошо разбирался в градациях таблиц по весу и слабо представлял себе причины требований комиссии, но раз уж они заявили, что Чонин слишком лёгкий, то им виднее.
— Хотел спросить тебя кое о чём...
Чонин отодвинул опустевшую тарелку, сделал глоток ананасового сока из стакана и вопросительно вскинул брови.
— Как ты умудряешься разгоняться всего за десять секунд? Ифань говорил, что так только ты умеешь, больше никто. Да и по заводским стандартам на разгон отводят от двадцати до двадцати пяти секунд.
Чонин коснулся кончиками пальцев воды, налитой в большое плоское блюдо, вытер руки салфетками и выудил из кармана наладонник, через минуту протянул его Ханю. На дисплее красовался атмосферный прогноз для всех планет Солнечной Системы и показатели состояния околопланетных и межпланетных пространств внутри системы.
— Ы-ы-э... — непонимающе протянул Хань.
— Смотри на показатели. Содержание молекул водорода. Солнечный ветер... Видишь?
— И что?
— И всё. Ветер слабый сейчас, а водорода чуть больше, чем обычно.
— Допустим, что дальше?
— На болидах стоят генераторы Манолли. В курсе?
— Ну да, — обиженно фыркнул Хань. — Стоят.
— Ну вот и пользуйся. Что тут непонятного?
Хань ошарашенно пялился на Чонина и всё-таки не понимал. Чонин вздохнул, потянулся к стаканчику с зубочистками, достал одну и сломал. Точно пополам. Затем он передвинул в центр стола плоское блюдо с водой.
— Вот. Это космос, идёт?
Хань скептично осмотрел блюдо и тонкий слой воды в нём.
— Ну ладно. Пусть будет космос. Что теперь?
— Это, — Чонин показал ему обломок зубочистки, — болид. Пока всё понятно?
— Можно и без ехидства обойтись. Да, понятно.
— Отлично.
Чонин аккуратно пристроил обломок зубочистки в блюде у самой кромки со своей стороны и затем показал Ханю собственный указательный палец.
— Это — движок болида. Смотри.
Чонин кончиком пальца толкнул обломок зубочистки, и тот пересёк водную гладь, ткнувшись остриём в фарфоровую кромку со стороны Ханя.
— Видел?
— Ну. — Хань по-прежнему не мог уловить ход мыслей Чонина.
— Чудно. Теперь другой болид берём. — Чонин взял второй обломок зубочистки и вдруг окунул его в миску с оливковым маслом. — Представь, что это не масло, а генератор Манолли. Теперь гляди.
Чонин выудил обломок из масла, пристроил на то же место, что и первый обломок чуть раньше, и толкнул пальцем. Обломок в один миг оказался со стороны Ханя.
— Разницу видишь?
— Второй двигался по воде намного быстрее.
— Угу. Так до тебя дошло?
— Не очень, — честно признался Хань. — То есть, я, конечно, в курсе, что без генератора Манолли болиду не место на гонках, но генераторы стоят у всех, а разгоняешься за десять секунд почему-то только ты один.
— Потому что у меня генератор не просто стоит на болиде, а я им пользуюсь. В отличие от прочих. Плотность водорода, солнечный ветер, волновое сопротивление вакуума и прочее. Давление от излучения Солнца — в том числе. Надо всё учитывать и считать здесь, — Чонин тронул кончиком пальца собственный висок. — Генератор Манолли создаёт поля. Эти поля вокруг болида обычно называют оболочкой. Всего полей — тридцать семь. Это ты наверняка знаешь — базовый курс. Поля и создаваемая ими "оболочка" позволяют задавать векторы движения и влияют на скорость болида. Но поля и их взаимодействие друг с другом и вакуумом можно регулировать всё тем же генератором. Иногда вырубать лишнее или врубать то, что нужнее. Большинство пилотов выставляют постоянные настройки генератора, которые, вроде как, оптимальны для них. Так принято. Разработчики и конструкторы тоже рекомендуют ставить оптимальные настройки и не заморачиваться. Некоторые ставят три-пять режимов и автоматику, которая переключает эти режимы в зависимости от изменений среды, потому что вакуум в космосе — это не идеальный вакуум, даже не физический. Чем ближе болид к планетам или иным довольно крупным телам, или к звезде, тем больше так называемая плотность космического пространства вокруг болида. Ты наверняка замечал, что тогда болид движется быстрее, так?
— Замечал. Но это, получается... тебе всё время приходится контролировать генератор Манолли и отвлекаться на его параметры?
— Для меня это несложно, — пожал плечами Чонин. — Я привык. Мой первый болид был без контроля настроек. Я сам его собирал. Пришлось как-то приспосабливаться. Привычка осталась, как видно. И я быстро считаю, а ручное управление не запрещено основными положениями Формулы. — Чонин слабо улыбнулся. — Сколько столбов с кошачьими фигурками было на входе в отель?
— Гм... — Хань напряг память, но так и не смог вспомнить.
— Ты же живёшь здесь. Их двадцать три. Вот тут семнадцать маслин осталось. — Чонин указал на блюдце с маслинами. — Как видишь, я всегда всё считаю. Машинально. Не знаю, почему. И мне проще управлять болидом с отключенной автоматикой. Вручную. И как только датчики болида реагируют на изменения среды вокруг болида, я снова начинаю считать. При включении оптимальных полей и вращении корпуса можно использовать плотность среды и крылья болида. За счёт этого болид ускоряется, как минимум, вдвое быстрее. Вообще после разгона движка его мощность постоянна, и разгон дальше зависит именно от генератора Манолли. Неточные настройки позволяют разгонять болид только по заводским стандартам. Это около двадцати пяти секунд по времени. Жирно будет. Точные настройки позволяют разгонять болид за десять секунд. Иногда — за восемь.
— Слушай, если ты такой умный и так шустро считаешь, то какого чёрта часто вылетаешь с трассы? — задал закономерный вопрос Хань.
Чонин неожиданно тихо засмеялся и передвинул блюдо с обломками зубочистки на край стола.
— Паршиво работаю с тормозами, быть может. Не знаю. Но у любого гонщика есть слабое место. Хотя бы одно. Поскольку я работаю на скорость, иногда сложно тормозить. Я делаю всё правильно, но...
— Ясно, — вздохнул Хань. — Хочу завтра попробовать ручное управление. Поможешь?
— Не вопрос, — пожал плечами Чонин, допил ананасовый сок и сверкнул ослепительной улыбкой. Сейчас он не казался привычно холодным. Наоборот. Сейчас Чонин был непривычно тёплым.
— Кофе выпьем в номере, быть может?
— Всё равно.
Они поднялись из-за стола и добрались по лестнице до седьмого этажа, где располагался номер Ханя. Хань повозился с дверью, распахнул её и зашёл в номер. Чонин последовал за ним, закрыл дверь и повернул ручку, заперев на замок.
Различив этот щелчок, Хань оглянулся и раскрыл рот, чтобы напомнить о заказе кофе и о том, что дверь придётся открыть, когда заказ принесут.
Не успел.
В следующий миг его с силой прижали к стене, а губы обожгли горячим дыханием. В рот проскользнул быстрый язык. Соль смешалась со слабыми ананасовыми нотками. Твёрдая ладонь на пояснице, сильные пальцы на затылке и бешеный стук сердца в груди. Всего лишь поцелуй, а Ханя захлестнула с головой жажда скорости. И он безотчётно обвил смуглую шею руками, притягивая Чонина к себе ещё ближе. Хотя казалось, что ближе уже некуда.
Думать, надо это им обоим или нет, не хотелось совершенно, а поцелуй был слишком вкусным, жарким и странным.
Хань глухо застонал, почувствовав руку Чонина между собственных ног. Уверенное касание, мягкий нажим, томительно-сладкое поглаживание...
Хань помнил, что Чонин — альфа с разбитой истинной парой. И знал, что при таком раскладе Чонин не вариант, как и он сам для Чонина тоже не вариант, потому что из "непроизводящих". Но желание близости, скорости и жара это ничуть не умаляло. А ещё у Чонина губы оказались волшебными: полные, сочные, упругие, твёрдые и умелые. Оторваться от них было решительно невозможно.
Хань и не пытался.
И чёрт с ними, с кофе и воплями Ифаня по поводу "никакого секса внутри команды"...
Глава 8
— Как думаешь, что лучше — секс или угон?
— А если... скажем... секс во время угона?
«Угнать за 60 секунд»
— А если... скажем... секс во время угона?
«Угнать за 60 секунд»
Глава 8
Они дружно путались в одежде, стараясь не разрывать поцелуй. Хань чуть не навернулся, наступив на сброшенный тяжёлый ботинок Чонина.
Ханя удержали и прижали к стене спиной ещё плотнее. Прикусили нижнюю губу до лёгкой томно-сладкой боли. Хань довольно выдохнул, когда коснулся стены уже обнажённой спиной. Одной рукой он продолжал держаться за шею Чонина, а вторую вытянул в сторону, чтобы нашарить переключатель и организовать хоть какое-то освещение. Ему до безумия хотелось посмотреть на Чонина. Полностью раздетого.
Они ещё пару раз едва не рухнули на пол, зато окончательно разобрались с одеждой. И Хань нашарил-таки переключатель. Оба зажмурились от яркого света, но целоваться не перестали. Хань запустил пальцы обеих рук в густые тёмные волосы, удерживая голову Чонина и с пылом отвечая на поцелуй. Твёрдое гибкое тело с силой прижалось к нему, словно пытаясь вдавить в стену. И Чонин потёрся бёдрами о Ханя. Более чем достаточно, чтобы оценить его полную готовность к продолжению.
Хань тихо застонал и откинул голову назад. Частыми горячими выдохами по коже, страстными касаниями губ, жадными, но осторожными покусываниями...
Он вновь глухо застонал, отметив реакцию собственного тела на альфу. Тёплая влага меж ягодиц, ускорившийся пульс — больше, чем было, хотя куда уж там...
Хань закусил губу почти до крови, когда Чонин тронул пальцами его член, погладил у основания и уверенно прикоснулся к краям входа. Мышцы внутри отчётливо пульсировали, напрягались и расслаблялись в ожидании большего. Тянуть не имело смысла. Обычно Хань никогда так быстро не настраивался на секс с альфой — ему требовался разогрев, но всё бывает впервые.
Приоткрыв глаза, он чуть оттолкнул Чонина, опустил ладони с широких плеч на грудь, огладил бока и живот, лаская пальцами жёсткие мышцы, добрался до бёдер и обхватил рукой толстый ствол. Под пальцами было горячо и твёрдо. И набухшие вены на члене будоражили воображение, увлекая в размышления — каково будет ощущать внутри себя этот рельефный ствол? Столь же сладко, как в руке? Или ещё слаще?
Хань осторожно провёл большим пальцем по головке, растирая проступившую каплю смазки, двинулся вниз, оценивая длину, и коснулся тугих яичек, подхватил в ладонь, мягко сжимая и поглаживая.
Его провокация не осталась безнаказанной. С низким стоном, больше похожим на тихое рычание, Чонин крепко стиснул левую ногу над коленом, заставил поднять её и отвести в сторону, впился пальцами до неминуемых синяков и резко толкнулся в разгорячённое тело. Хань проехался спиной по гладкой стене, ухватился руками за шею Чонина и зажмурился. Привыкнуть к наполненности ему не дали, вновь почти подбросив вверх мощным толчком. Прохладная стена нагревалась куда быстрее, чем ей полагалось — вместе со спиной Ханя. Он продолжал жмуриться и стонать на каждом новом толчке коротко и рвано. И громко. Иногда стонать не получалось из-за полных губ и проворного языка, пробиравшегося глубоко в рот.
Хань впервые делал нечто подобное в такой позе и так исступлённо, но ему нравилось. И он едва удерживался у стены. Если бы не цеплялся за шею Чонина, точно рухнул бы на ковёр и груду одежды. Впрочем, цепляться за шею Чонина скоро стало неудобно, потому что из-за пота пальцы соскальзывали.
Чонин ещё какое-то время пытался вбить Ханя в стену, потом остановился. Распалённый Хань возмущённо застонал — сказать он ничего не мог, потому что дыхание его не блистало размеренностью, и оно вообще периодически пропадало надолго. Впрочем, он быстро унялся, поскольку Чонин потянул его к себе и увлёк на пушистый ковёр.
Хань невольно зашипел, коснувшись истёртой о стену спиной густого ворса. Кожу обожгло тонкой болью, но эта боль растворилась в быстрых поцелуях.
Хань упёрся ладонями в грудь Чонина, столкнул его с себя, упал сверху и принялся изучать губами и пальцами смуглую шею, плечи и ключицы, зацеловывать тёмные соски и гладкие пластины мышц на твёрдом животе. Слизывал языком блестящие капельки пота и одновременно водил рукой по крепкому члену, пока не добрался до него губами. Но он успел лишь на миг взять головку в рот, потом Чонин свалил его на ковёр и навис над ним. Сильными пальцами пробежался по внутренней поверхности бедра, погладил живот и кончиком пальца обвёл ямочку в центре. Склонившись к груди Ханя, он обхватил губами напряжённый сосок и втянул его в рот, слегка покусывая и облизывая языком.
Хань перебирал чуть влажные от пота пряди на голове Чонина и притягивал его к себе плотнее. Жмурился, чувствуя жгучие касания губ и наслаждаясь сладкой игрой. Он любил, когда его груди уделяли много внимания и игрались с сосками. Чувственно выгибался под Чонином, словно пытаясь удобнее подставиться под поцелуи и умоляя с силой втягивать соски в рот. Слабо стонал, пока Чонин прикусывал тонкую кожу на его шее и прижимался губами под ухом, иногда прихватывая мочку.
Долго Хань не выдержал, просунул руку между их телами, обхватил член Чонина пальцами и направил в себя. Принял на всю длину и сделал блаженный долгий выдох, ощутив в себе толстый ствол. Потом отрывисто вскрикивал и содрогался всем телом от быстрых и глубоких толчков. Крепко обнимал Чонина за шею и искал его губы.
И да, это, чёрт возьми, по-прежнему походило на полёт в безграничном космосе. И Хань не понимал, почему. До Чонина он спал с парой омег и тремя альфами. Это было... Просто было. После этих экспериментов Хань редко задумывался о сексе и не считал это занятие каким-то особенным. Хотя до Чонина никому в голову не приходило лезть к Ханю без разрешения. Обычно он сам решал, хочет или нет. Только Чонин не стал его спрашивать и просто...
Хань широко распахнул глаза, осознав вдруг, что трахается не с кем-нибудь, а с собственным кумиром, бывшим чемпионом Формулы-О. И у этого чемпиона, прости Господи, княжеский титул какого-то там ранга. Это настолько не вписывалось в привычную картину мира Ханя и дарило настолько смешанные и богатые ощущения, что он забился под Чонином, сорвавшись в оргазм раньше, чем планировал. Впрочем, это досадное обстоятельство не помешало Чонину продолжить. Он сжал пальцами бёдра Ханя ещё сильнее и резким рывком притянул к себе, втолкнувшись до предела в покорно обмякшего под ним Ханя. А Хань уже не стонал, а хрипел от быстрых толчков, тревоживших его тело и снова распалявших все его чувства.
Жгучий поцелуй под ухом, снова сильная хватка на бёдрах, новый рывок — и они перекатились по ковру. Хань немного полежал на Чонине, соображая, что изменилось и как быть дальше, потом приподнялся, оперевшись руками о плечи Чонина. Чонин слабо улыбнулся, стиснул пальцами его бёдра и заставил поёрзать из стороны в сторону, тем самым растягивая вход сильнее толстым членом, что всё ещё оставался внутри Ханя.
Хань выпрямился, усевшись на Чонине поудобнее, приподнялся немного, ощущая, как его мышцы скользят по крепкому стволу, и затем резко опустился обратно, насадившись на член. Прикрыв глаза, он слабым стоном выразил испытанное только что удовольствие, вновь вскинулся и резко опустился, наслаждаясь прикосновениями горячих ладоней Чонина к своим бёдрам. Ему понравилось задавать собственный ритм и сжимать коленями бёдра Чонина. И он плавно опускался и поднимался, постепенно ускоряясь. Отчётливо чувствовал внутри себя горячее и твёрдое, но хотел большего. Цепляясь за Чонина, с силой бросал себя ему навстречу, плотно прижимался к узким бёдрам и упивался тем, как двигался меж его ягодиц толстый ствол, растягивавший вход и растиравший гладкие стенки внутри.
«Покататься верхом на лошадке» у Ханя вышло недолго — он быстро устал с непривычки. И скоро Хань растянулся на пушистом ковре, позволив Чонину опять вбиваться в него быстрыми толчками, уверенно подводя их обоих ко второму оргазму за ночь. Такого с Ханем точно никогда не случалось.
После Хань тихо лежал на ковре, придавленный Чонином, а Чонин так же тихо рисовал влажные узоры на светлой коже их спермой. Отдышавшись, они кое-как доползли до душа, а затем рухнули на кровать, застеленную свежими простынями. Томно и нежно целовались, переплетая ноги и обнимая друг друга, пока всё-таки не уснули.
Хань открыл глаза утром, разбуженный назойливым писком будильника — тот пищал уже не первый раз, судя по мигающим красным огонькам.
На простынях Хань раскинулся в одиночестве, аккуратно прикрытый тонким одеялом. Потянувшись, он перевернулся на живот, приподнял голову и огляделся. Сполз с кровати, закутался в одеяло и прошлёпал босыми ступнями в гостиную, даже в душ заглянул. О визите Чонина напоминала только разбросанная на ковре одежда Ханя. Сам Чонин испарился, словно никогда сюда и не приходил. Или словно Ханю всё, что случилось ночью, приснилось. В концепцию сна не вписывались ощущения — Хань сам себе казался удивительно лёгким. И мышцы пребывали в сладкой истоме.
На всякий случай он поискал записку, но не нашёл. Чонин просто ушёл, укрыв Ханя напоследок одеялом. Мелочь, а приятно.
И, судя по всему, для Чонина их совместное приключение стало первым за два последних года. Наверное. Ничем иным объяснить жадность и горячность Чонина Хань просто не мог. В конце концов, Чонин был альфой с разбитой истинной парой, что, на взгляд Ханя, исключало вариант с внезапной влюблённостью. Альфы с разбитой истинной парой не влюбляются. Им не положено. Да и Хань не омега, а из «непроизводящих». Браки между альфами и бетами не были редкостью или экзотикой, но в них дети почти не случались. Браки между бетами и омегами в этом плане были более выгодными, хотя тоже — так себе.
— Придурок, — обругал сам себя Хань, едва осознал, что чуть ли не всерьёз задумался о браке. А ведь Чонин для брака уже не годился. Пустые мечты. Хотя кто сказал, что Хань мечтал об этом?
И вовсе не мечтал. Так, размышлял чисто гипотетически. Потрахались они, конечно, здорово, но... Но Чонин жил у Бэкхёна, а Бэкхён — видный омега, красивый, обаятельный, умный, забавный и вообще...
И вообще — надо же на трассу бежать! Иначе разъярённый дракон Ифань сожрёт Ханя вместе с рожками и копытцами.
Затрезвонил телефон. Хань уныло снял трубку и прижал к уху, чтобы через миг отдёрнуть её из-за сердитого рёва.
— Даю тебе час. Если опоздаешь, шкуру спущу! Чунмён уже на людей бросается. Только тебя и ждём. Где тебя собаки носят? Живо на трассу!
Хань забегал по номеру, собираясь в спешке. Покидал какие-то вещи в сумку и почти скатился вниз по лестнице кубарем, запрыгнул в такси и помчался к ближайшему космодрому. В ангар Трансформер он влетел спустя пятьдесят минут и озадаченно огляделся. У стены спали только два болида, третий — болид Тао — отсутствовал.
— А ты соня, оказывается, — прозвучал позади низкий голос. Хань замер, боясь шелохнуться. И обречённо прикрыл глаза, когда шею опалило горячим выдохом и приласкало мягким прикосновением полных губ.
— Переодевайся скорее, пока Ифань у Чунмёна на ковре.
Чонин прошёл мимо и ловко забрался в свой болид. Прозвучал сигнал открытия ворот, и Ханю пришлось шустро убраться из ангара, чтоб не выдуло в космос вместе с болидом.
Он рассеянно натягивал форму в раздевалке и пытался сообразить, как ему вообще вести себя с Чонином. И что, чёрт возьми, это было?
Пока Хань добирался до трассы, успел напредставлять себе привычно холодного Чонина. Предположил, что тот будет делать вид, будто бы ничего и не было, но получалось всё совсем не так. Получалось всё очень странно. И Хань прямо сейчас не знал, радует его это или огорчает.
Разбитая истинная пара, дом Бэкхёна, разборки с Чанёлем... Хань слабо во всё это вписывался. Точнее, не вписывался вовсе. Но Чонин провёл эту ночь именно с ним, а не с Бэкхёном.
Почему?
Продолжая ломать себе голову, Хань забрался в болид и покинул ангар. Потом пропускал мимо ушей разъярённые вопли Ифаня и Чунмёна. Эти двое бурно выражали недовольство рассеянностью Ханя и пытались воззвать к его здравомыслию в свете грядущего свободного заезда и квалификации, что проходили в один день и определяли стартовые позиции пилотов на предстоящей открывающей гонке сезона.
— Ты когда-нибудь делал это в болиде? — прозвучал тихий вопрос Чонина по внутренней связи между болидами.
Когда до Ханя дошло, что подразумевалось под «это», он едва не впилился в стенку тоннеля из хромпластика.
— Я не такой извращенец, как ты, — сердито буркнул он.
— А жаль.
— А ты... делал это?
— Хочешь попробовать, да?
Хань закусил губу, заглушив тем самым поспешный ответ.
— Надо подготовиться к свободному заезду и квалификации, — сказал он вместо того, что хотел сказать на самом деле.
— Неужели?
— Делом займись, ладно? — мрачно буркнул Хань.
— Непременно. Будешь фырчать и сердиться, зажму в укромном месте и засажу как следует, — предупредил Чонин.
— Э... что?! — слабым голосом уточнил Хань, совершенно не ожидавший услышать нечто подобное.
— Когда злишься, выглядишь очаровательным и сексуальным. Так что имей в виду — будешь злиться и фырчать, и мне придётся тебя... гм... угу.
— Пошёл к чёрту!
— Ну вот, у меня встало, — с весёлым смешком подытожил Чонин, и Хань торопливо выключил связь между болидами, правда, через минуту вновь включил.
— Слушай, хотел спросить тебя...
— О чём? Только не говори, что о том, что было в отеле ночью.
— А если...
— Чёрт бы тебя побрал, Чонин! Я же тысячу раз говорил — никакого секса внутри команды! — загремел на общем канале связи Ифань. — Когда ты уже успел совратить мальчишку и присунуть ему? Он же на пять лет тебя младше! Где твоя ответственность, а?
— Это ещё выяснить надо, кто и кого тут совращал... — с нескрываемым весельем в голосе отозвался Чонин.
— Хань, а ты? Как ты мог? Ты же почти взрослый и рассудительный бета!
Так и тянуло брякнуть, что мог и без особого труда, но Хань счёл за благо отмолчаться. Даже не стал вопить по поводу «почти взрослый».
— Уму непостижимо! Чунмён, ты это слышал?
— Ни слова не слышал. И мне наплевать, трахаются они или нет, лишь бы Хань пришёл первым к финишу. Хань, держи ровнее! Куда ты вообще смотришь?
— Никуда. Я вас слушаю. Вроде умные люди, но иногда такую чушь...
— Молчать! И жми вперёд! Чонин, ты будешь с ним заниматься или нет?
— Только не сексом, — убито попросил Ифань.
Глава 9
Глава 9
― Гляди, это твой двойник! ― Бэкхён потыкал в стекло, за которым лениво ползала черепаха. ― Наглядная демонстрация! Та-ра-ра-рам!
Он деловито вытянул руку над кромкой стекла и постучал кончиком пальца по панцирю. Черепаха немедленно убрала голову и конечности внутрь, превратившись в подобие булыжника.
― Это твоя нормальная реакция на любого незнакомого человека и попытки стать к тебе ближе. Такое впечатление, будто ты носишь в себе невиданное сокровище и не собираешься никому его показывать. Попахивает высокомерием и самоуверенностью, верно?
― Ты действительно так думаешь?
― Не-а, но только потому, что мне хватило терпения наблюдать за тобой и за твоими играми в прятки. И принимать это как данность. Ну и вообще, мне нравятся черепашки.
Хикиваки
Глава 9
Меньше всего Бэкхён рассчитывал увидеть в собственном доме накануне квалификации Ледяного Принца У Ифаня. Тот славился тем, что почти не покидал ангары — за пределами Империи Антарес — и не жаловал прочие обитаемые миры. Чонин грешил тем же, хотя на Марсе ему нравилось.
И вот, дворецкий церемонно перечислил весь пышный хвост из титулов У Ифаня и распахнул перед ним высокие дверные створки.
— Гм... чашечку кофе? — после долгой паузы растерянно предложил Бэкхён.
— Нет, спасибо, — отказался Ифань и обвёл просторную гостиную тоскливым взглядом. — Мне бы увидеть Чонина и побеседовать с ним с глазу на глаз. Если ты не возражаешь, конечно.
Выползший из ангара и ступивший на марсианскую землю — ради какого-то разговора с Чонином — Ифань поражал воображение. Бэкхён в некоторой степени обладал журналистской сущностью и испытывал в эту минуту сильнейшее желание накатать статью по поводу. Останавливало его лишь то обстоятельство, что статей он не писал, а просто комментировал гонки в прямом эфире.
— Хорошо. Чонин у себя. На втором. Третья дверь налево.
Ифань кивком поблагодарил его и рванул было к лестнице, но притормозил, вспомнив о правилах хорошего тона. Правда, вспомнил не особенно тактично.
— Вы с Чанёлем всё ещё на ножах?
— Вроде того, — ошарашенно отозвался Бэкхён, переживающий новое потрясение от не свойственной Ифаню нетактичности.
— А Чонин — твоё прикрытие? Для подогрева ревности Чанёля? — А, нет, видимо, Ифань решил быть прямым, как Чонин.
— Только не надо проповедей, — поморщился Бэкхён и поправил воротник белой рубашки. — Я знаю, что это не самый умный поступок в моей жизни, но отыгрывать обратно нет смысла. Да и Чонину пока негде жить. Считай, что я помогаю другу.
— Втягивая его в свою интригу против Чанёля? Дело твоё, но я предпочёл бы обойтись без мордобоя. Сам знаешь, сколько сплетен ходит вокруг Формулы. Из-за тебя они теперь и растут, как грибы после дождя.
— Надеюсь, всё решится быстро и бескровно. Исключительно ради твоего спокойствия.
— Не злись. У тебя свои проблемы, а у меня — работа. Я отвечаю за гонщиков Трансформер, а тут ты. Да и Чонин отжигает. Многовато за раз.
Бэкхён хотел спросить, что уже Чонин успел натворить, но прикусил язык. Проще было после у самого Чонина спросить.
Ифань тем временем всё же поднялся по лестнице, прошёл по коридору и постучал в нужную дверь. Заглянул внутрь и увидел Чонина на диване. Тот лежал на животе с наладонником в руках и, скорее всего, изучал погодные прогнозы. Он всегда так поступал перед гонками.
Чонин вскинул голову и отбросил со лба длинную чёлку, весело хмыкнул и просиял неповторимой улыбкой.
— Ого, завтра непременно приключится какой-нибудь катаклизм, ведь сам Ифань соизволил...
— Я тебя умоляю! Ты б ещё все официальные обращения вспомнил на имперском антаресийском... — недовольно фыркнул Ифань, прикрыв за собой дверь. — Поговорить надо.
— По поводу того, что внутри команды не должно быть секса? — прищурился Чонин, отложил наладонник и лениво перевернулся на спину, потягиваясь с кошачьей грацией.
Ифань добрался до кресла, опустился в него и устремил на Чонина строгий взгляд. Как с гуся вода. Ну ещё бы...
— Не припомню, чтобы ты раньше прыгал по чужим кроватям.
— Я и сейчас этим как-то не страдаю.
— Ага, уж конечно. Но это не помешало тебе залезть в задницу к дебютанту. Более чем уверен, что ты проявил настойчивую инициативу. Я хорошо знаю Ханя — он скромный и застенчивый ребёнок. И сам бы никогда...
— Перестань. — Чонин поморщился с досадой. — Мы всего лишь провели вместе ночь, а не взорвали Фобос.
«Взорвать Фобос» уже лет сто было крылатым выражением. После того, как пара террористов пыталась взорвать один из двух марсианских спутников, а после самоубилась. Почему они выбрали тщательно охраняемый Фобос вместо почти неохраняемого Деймоса, так и осталось загадкой навеки. Разумеется, у них ничего не вышло из-за практически идеальной охраны. С тех пор фраза «взорвать Фобос» означала попытку совершить нечто невозможное, нерациональное и предельно глупое.
— Именно это вы и сделали. Ты хоть понимаешь, какой резонанс вызовет эта новость, едва просочится за пределы Трансформер?
— Нет, не понимаю. Я альфа, а он бета. Что тут такого?
— А ещё ты бывший чемпион, Чонин, а он дебютант и кандидат на чемпионский титул. Попробуй представить, чем для него это всё обернётся. Так хочешь сломать мальчишке жизнь?
— Это вы с Чунмёном ломаете ему жизнь. А я не представляю, как на его жизнь может повлиять секс с альфой. Это нормально и не выходит ни за какие рамки. Или ты предлагаешь ему уйти в монастырь и никогда-никогда...
— Нет. Не предлагаю. Пусть трахается с кем угодно — за пределами трассы. Лишь бы этот «кто угодно» не был гонщиком. И тебя это тоже касается. С кем угодно, но не с другими гонщиками. На пальцах, Чонин. Вы оба в одной команде. Чунмён прочит Ханя в чемпионы, а тут ты лезешь и тащишь мальчишку в постель. Он, конечно, бета, но шанс залететь у него есть. Если ты не победишь, все начнут болтать о том, что ты продвигаешь свою пассию. Если же не победит Хань, все будут болтать, что он предпочитает дышать в затылок своему альфе. Куда ни кинь...
— Это не их собачье дело. — Чонин сел на диване и скрестил ноги, смерив Ифаня мрачным взглядом. — Я всегда гонял честно — все об этом знают. И то, что я трахнул Ханя, вовсе не значит, что на трассе я буду это учитывать и обмениваться с ним реверансами. Да и он сам не скажет мне спасибо, если я займусь чем-то подобным. Ему нравится гонять. Как и мне. Как и тебе. И секс тут никакой роли не играет. Секс — это вне трассы.
— Для тебя. А для всех прочих?
— Мне плевать на прочих. Победа есть победа, а поражение есть поражение. И секс не имеет к этому никакого отношения. Если же дело в Шуне...
— Стоп! — Ифань выставил перед собой ладонь. — С Шунем у вас всё понятно и давно решено по обоюдному согласию. Скажи, я хоть раз поднимал эту тему и лез к тебе по этому поводу?
Чонин закусил губу, помолчал, потом помотал головой.
— Вот именно. И впредь не собираюсь. Я говорю с тобой о конкретной ситуации. Понятия не имею, зачем ты это сделал, но если Хань не сможет победить, думать о тебе станут плохо.
— Плевать. Победить он не сможет, кстати. Не сейчас. Он не готов.
— Откуда тебе знать?
— А то ты сам не замечаешь, какой он дёрганый из-за ваших постоянных с Чунмёном наездов. Он в Формулу пришёл не за чемпионским титулом, а вы постоянно шпыняете его даже тогда, когда он берёт серебро. Нормально? Нет? По-моему, не очень. По деньгам второе и третье места не хуже первого, Чунмён не так уж и страдает от этого, а конюшня на плаву, но ему обязательно надо потыкать Ханя палочкой вместо того, чтобы похлопать по плечу и похвалить.
— Потому что Хань может лучше.
— Может, не вопрос. Но чтобы он смог, ему нужна холодная голова, уверенность в своих силах и сосредоточенность. Это помимо опыта. А ещё ему очень нужна поддержка команды и Чунмёна. И твоя, кстати. И вот этого у него нет. Есть лишь страх, что без золота он огребёт от тебя и Чунмёна, а то и вовсе будет выкинут из команды. Он сейчас гоняет исключительно на нервах, потому и проходит трассу так неровно. И ты знаешь, что я прав. И я тоже это знаю — довелось пережить подобное на собственной шкуре во время дебюта.
— И ты считаешь, что секс с ним — это выход?
— Нет. Лишь один из способов.
— Способов для чего?
— Для придания уверенности, если угодно. Он сейчас хотя бы знает, что кто-то хочет его без всяких чемпионских титулов. Даже как бету. И понимает, что чего-то стоит и вне трассы, и на трассе. И нет, не питаю я иллюзий, что это в один миг сделает из него чемпиона. Нужно время. И покой. И он справится, когда обретёт равновесие.
Ифань молча разглядывал Чонина пару минут, потом тихо уточнил:
— Ты сделал это только поэтому?
Чонин отвёл глаза, сплёл пальцы обеих рук и соизволил едва заметно кивнуть после новой долгой паузы.
— Мне бы хотелось тебе поверить, но плохо выходит. Ты долго присматриваешься к людям обычно, сходишься с ними очень медленно, но для Ханя сделал исключение. Почему-то. И я пока ни черта тебя не понимаю. Не твой стиль, если угодно.
Чонин смерил Ифаня спокойным и несколько отстранённым взглядом, но до объяснений не снизошёл.
— Угу. Давай остановимся на том, что я не намерен смешивать происходящее на трассе и за её пределами. И я не намерен жульничать. Я буду гонять так же, как гонял всегда. Если Хань победит, то это будет честная победа. Точно так же, как если победить удастся мне, хотя Чунмён, похоже, в это не верит и этого не хочет.
— Я полностью уверен в том, что ты сможешь победить. Гонять хуже ты не стал, кто и что бы по этому поводу ни говорил.
— Мне несказанно приятно, что в мои силы верит ещё хоть кто-то кроме меня, — сверкнул тёплой улыбкой Чонин и чуть смущённо пригладил пятернёй встрёпанные тёмные волосы.
— Верит, не бойся. Но постарайся решить ситуацию с Ханем. Играть чужими чувствами — это не дело.
— И не собирался. Он хотел этого, иначе просто выставил бы меня за дверь.
— Тебя выставишь за дверь, как же. Если тебе что-то втемяшилось в голову, то всё бесполезно. Другой такой твердолобой скотины не существует.
— Ты мне льстишь.
— Ага. Надеюсь, в свободном заезде и квалификации ты покажешь класс и напомнишь всем, что тебя рано списывать в запас.
Чонин отмолчался и проводил Ифаня задумчивым взглядом. И не успела за Ифанем закрыться дверь, как запищал наладонник. Входящий вызов от Чанёля.
— Какой сюрприз... — пробормотал Чонин, но на вызов ответил. — Полагаю, горишь желанием узнать, какую сторону кровати Бэкхёна я предпочитаю?
— Иди к чёрту, — предсказуемо огрызнулся Чанёль. — И только попробуй залезть в мою кровать.
— Там не написано, что она твоя. Дом ведь точно принадлежит Бэкхёну. Так чего ты от меня хотел?
— Хочу, чтобы ты нашёл себе другое жильё.
— Прости, но не сейчас.
— Чонин, какого чёрта? Ты сам говорил, что Бэкхён — твой друг. Зачем ты вообще в это лезешь? Ты ведь даже не любишь его.
— Люблю. Как друга, разумеется. Если ты вознамерился что-то у меня выведать, то напрасно потратишь время. Я ничего тебе не скажу хотя бы просто потому, что почти ничего не знаю. Если так волнуешься из-за Бэкхёна, на кой чёрт вообще отпустил его? И да, ты прав, я не имею никакого отношения к вашим проблемам. Что бы там у вас ни случилось, ты в этом виноват сам. А я просто живу у Бэкхёна. Мне больше негде. Я достаточно прояснил ситуацию, чтобы ты унялся?
— Пообещай мне...
— Я ничего не стану тебе обещать. Ни за себя, ни — тем более — за Бэкхёна. И давай, ну, скажи мне это. — Чонин упал на диван, вытянулся на спине и закусил губу, чтобы удержаться от улыбки.
— Я не позволю тебе победить, — мрачно заявил ему Чанёль именно то, чего он ждал.
— Я в курсе. Ну вот, сказал. Полегчало?
— Послушай, ты и Бэкхён...
— Перестань, Чанёль. Как ты недавно мне напомнил, я тоже лишился истинной пары, так что на специалиста по отношениям не тяну. И если вы с Бэкхёном пробыли вместе аж восемь лет, то я подобным похвастать не могу. Не знаю, что ты натворил, но разбираться тебе надо самому и с Бэкхёном. Только так. Я не вариант тут, как ни посмотри.
— Может быть, но это не значит, что я уступлю тебе на трассе.
— А я тебя об этом просил? Или ты уже забыл, почему я вообще полез на трассу?
— Хочешь сказать, что с тех пор так ничего и не изменилось? — тихо уточнил Чанёль после минутного колебания.
— Пожалуй, нет. Если бы что-то изменилось, я бы нашёл себе иное занятие.
— Ты нашёл бы его в том случае, если бы к тебе не пришёл Чунмён и не сделал предложение. Потому что никому ты больше не нужен.
— Жестоко... — протянул Чонин, прикрыв глаза и слабо улыбнувшись. — Может, ты и прав. Но я сейчас здесь и собираюсь надрать тебе задницу на трассе. И ты не можешь это изменить. Просто не можешь. Хотя можешь попытаться изменить ситуацию с Бэкхёном. Вот и думай теперь, что для тебя важнее. Чемпионский титул или твой истинный омега? Мне интересно будет узнать, каким станет твой выбор.
— Предпочитаю и то, и другое.
— Ты не можешь, Чанёль. Не тот случай. Получив что-то одно, обязательно потеряешь другое. Я это уже проходил.
— И ты выбрал чемпионский титул?
— В моём случае выбирать пришлось между гонками вообще и истинным омегой.
— А, ну да. И как я мог забыть?
— Возьми пару уроков язвительности у Бэкхёна. Тебе это явно нужно. — Чонин сбросил вызов, сунул наладонник под подушку и сладко потянулся. Под подушкой снова запищало. Тихо выругавшись, Чонин пошарил ладонью, нащупал наладонник и взглянул на дисплей. Смотрел секунд десять, чуть закусив нижнюю губу, после чего сунул наладонник обратно под подушку, подложил руки под голову и решительно закрыл глаза.
Он собирался поспать и подумать. Ифань и Чанёль уже сделали всё возможное, чтобы помешать ему, а Хань, как видно, собирался добить. Быть добитым Чонин не хотел, поэтому просто слушал, как наладонник пищал под подушкой.
До тех пор, пока писк не смолк. То ли у Ханя кончилось терпение, то ли наладонник разрядился.
Может, оно и к лучшему. Стоило хотя бы посмотреть на реакцию Ханя после проигрыша. Ну а дальше... Дальше всё от этой самой реакции и зависело.
@темы: humor, NC17, EXO, Kim Jongin, Luhan, Park Chanyeol, Byun Baekhyun, омегаверс, KaiLu, ChanBaek, KaiHan, Ie-rey, Formula Exol, Формула-О, romance, AU, Kai, fanfiction, фантастика