Название: Симпатика / Часть 2. Книга Чонина и Ханя
Автор: Корейский Песец / Шу-кун / Ie-rey
Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: О Cехун, Лу Хань (Лухан), Ким Чонин (Кай), Ким Чунмён (Сухо), Бён Бэкхён, Пак Чанёль, Хуан Цзытао (Тао)
Пэйринг или персонажи: КайЛу, СэТао, Бэкхён, Ким Чунмён, Ким Чондэ, Ким Минсок, Книга 2 + Пак Чанёль
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Драма, Фантастика, AU
Предупреждения: Кинк
Размер: Макси, 432 страницы
Кол-во частей: 43
Статус: закончен
Описание:
Каждый поступок любого человека несёт в себе как положительные моменты, так и отрицательные. И вся наша жизнь ― это сумма положительных и отрицательных последствий всех наших поступков. Чего же было больше, зависит от того, насколько вы гордитесь проделанным путём или насколько вы его стыдитесь. Однажды молодой учёный решил воскресить человека, считавшегося условно мёртвым... НФ, биопанк
Примечания автора:
Кай и Ким Чонин в этой истории... Нет, речь не идёт о раздвоении личности или близнецах, всё несколько сложнее.
Книга 1 завершена, Книга 2 - завершена теперь тоже. Эти книги о герое, который пытался воскресить человека, считавшегося условно мёртвым.
Ссылка на оригинал КФ: ficbook.net/readfic/2290551
Хань сонно обнял скомканное одеяло, лениво повёл ладонью по смятым простыням за спиной. Ткань ещё хранила тепло. Он резко сел и огляделся. Выхватил взглядом тень у двери и моргнул.
Чонин успел сбегать в душ и найти чёртов комбинезон. Как раз затянул ремень на поясе и поправлял воротник.
— Собираешься сбежать? — хриплым то ли спросонья, то ли после стонов накануне голосом спросил он и неловко сполз с кровати. Добрался до Чонина и вцепился в тот самый ворот, который Чонин успел расправить.
— Солли, — коротко ответил Чонин, разглядывая его с лёгкой задумчивостью.
— Ты наверняка оставил её в надёжных руках. — Хань потянулся к всё ещё ярким после бурной ночи губам.
— Эти руки не мои. А я — не ты. Я нужен ей и должен вернуться. Я обещал.
Хань замер, пристально глядя на Чонина и пытаясь понять, было ли это упрёком. Свет, пробивавшийся сквозь занавесь на окне, казался слишком слабым, значит... рассвет.
— У тебя ведь ещё есть время? Может, выпьешь что-нибудь и просто немного поговоришь со мной?
Быстрый взгляд в сторону окна, закушенная нижняя губа и, наконец, едва заметный наклон головы. Хань потащил Чонина за собой, наплевав на одежду, усадил за стол и занялся приготовлением кофе для себя и горячего шоколада — для Чонина. Украдкой поглядывал на задумчивого Чонина и... наверное, любовался.
Поставив перед Чонином чашку, не выдержал и коснулся ладонью спутанных тёмных волос. Расчесал пальцами, потрогал длинную густую чёлку, наклонился и прижался губами к виску. Чонин тихо вздохнул и потянул его к себе. Через миг Хань сидел у Чонина на коленях — лицом к лицу — и обнимал за шею. Чонин осторожно повёл руками по его бокам, медленно опустил ладони на бёдра, мягко привлёк к себе и не стал возражать, когда Хань коснулся губами его губ.
— И ты не злишься? — прикрыв глаза, прошептал Хань после лёгкого поцелуя.
— На что?
— На всё. Я ведь всё рассказал, и теперь... это разбирательство...
— Я никогда не пытался лишить тебя свободы выбора. И я не могу совершать поступки за тебя. Ты сделал то, что хотел сделать. Это было очень глупо, но ты хотел этого.
— Я просто хочу, чтобы ты был со мной.
Едва заметная кривая усмешка на полных губах.
— Нет, я же не говорил, что хочу считать тебя... — Хань нахмурился, собрался с духом и выпалил: — Я люблю тебя.
Чонин покачал головой.
— Это правда!
— Я знаю. Этого было бы достаточно. Четыре года назад. Но не теперь.
— Почему? — выдохнул в губы Чонину Хань и крепче обнял, не собираясь отпускать его.
— Потому что у Кая был только ты. В остальном он был беззаботен и слеп. Чонин сильно отличается.
Хань долго смотрел в тёмные глаза, нервно покусывал губы, но всё же рискнул предположить:
— Солли?
— И Солли.
— Я ей не нравлюсь? — У Ханя перехватило дыхание. — Она... не верит мне? Просто дай мне время. Мы с ней подружимся. Я постараюсь и...
Чонин вновь покачал головой.
— Всё сложнее, чем ты думаешь.
— Вовсе нет. Невесты у тебя уже нет, ведь так?
— Ты постарался избавиться от Чжису, но она ещё ничего не отменила. И лучше бы тебе решать проблемы по мере их возникновения. По порядку. Сейчас тебя другое должно беспокоить.
— Да, сложно будет, если я окажусь за решёткой пожизненно, — с трудом улыбнулся Хань. — Но теперь я знаю, где накосячил. И я всё равно не жалею, что стащил твой геном. Он был нужен мне. Не для эксперимента, нет... Он нужен был мне лично. И я не хотел бы, чтобы тебя стёрли из моих воспоминаний. Любым. — Хань отвёл густую чёлку со смуглого лба, коснулся кончиком пальца тёмной брови, повторил строгий рисунок и тронул кончик носа Чонина невесомым поцелуем. — Ты не любишь спешить, но я не хочу отпускать тебя просто так. Даже на время.
Хань нарочито поёрзал у Чонина на коленях и облизнул губы.
— Это...
— Голод с выдержкой в четыре года. — Хань расстегнул комбинезон, погладил ладонью Чонина по груди, ощупал пряжку ремня и слегка дёрнул. Пришлось взяться за неё обеими руками, чтобы через минуту ремень упал на пол. Раздевать самого Ханя не требовалось — он до сих пор оставался раздетым.
Кончиками пальцев по смуглой коже на груди и животе, ниже, до желанной тяжести в ладони. На поцелуй Чонин ответил, что давало надежду. Хань прикусил его губу, лизнул, одной рукой гладил шею, другой без спешки водил по всей длине члена, тёрся собственным. Потом торопливо взял в рот пальцы, пососал, напоследок пару раз провёл языком по ладони и вновь сжал член Чонина, увлажнив его собственной слюной.
Со стола полетели чашки — наполовину пустая с шоколадом и нетронутая с кофе. Чонин почти швырнул его спиной на залитую кофе столешницу, выбив воздух из лёгких. Запрокинув голову, Хань развёл ноги и, вцепившись пальцами в расстёгнутый комбинезон, дёрнул Чонина к себе, на себя. Его тело так естественно приняло Чонина, всё ещё разморенное и податливое после ночных вспышек страсти. Хотя стол мог и не выдержать их огня, ну и чёрт с ним.
Громкие стоны метались под высоким потолком. Спина Ханя скользила по разлитым по столу кофе и шоколаду. Голова бессильно свесилась и покачивалась в такт быстрым резким движениям. Затвердевший после первого же толчка член Ханя дерзко упирался Чонину в живот и молил о внимании. Чонин часто и сильно прижимался бёдрами к ягодицам Ханя, вдавливая в кожу металлические заклёпки на комбинезоне. Прохлада металла только подстёгивала чувственность Ханя, заставляла выгибаться и извиваться, елозить по гладкой и влажной от кофе столешнице.
Хань с трудом вскинул голову и ухватился за плечи Чонина. Смотрел на него из-под полуопущенных ресниц и пытался понять, как он вообще жил без этого целых четыре года. Игрушки и прочие замены не в счёт, они и рядом не стояли.
После ночи тело Ханя вспыхнуло и отозвалось быстро. Всего несколько минут — и он потерялся в реальности, чтобы с головой окунуться в оргазм. Сжимал в себе Чонина, впивался короткими ногтями в тёмную ткань комбинезона на плечах, крупно дрожал всем телом и самозабвенно насаживался на член, пока мог, а после таял от ощущения тёплой влаги, струившейся по ложбинке меж ягодиц. Слабо застонал — Чонин пальцами очертил растянутой вход, смазав края спермой.
Прикрыв глаза, Хань лежал на столе и слушал, как Чонин приводил себя в порядок и застёгивал ремень. Горячие пальцы на подбородке и глубокий поцелуй.
— Мне уже пора.
Хань слабо улыбнулся и кивнул.
— Тебе идёт... кофе с молоком.
Повернув голову, Хань приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, как Чонин уходит, потом с трудом приподнялся на локтях, сел. На столешнице и коже — смешанный со спермой крепкий кофе. И на бёдрах следы от пальцев Чонина. Не только на бёдрах, наверное. Томительная пустота внутри и звенящая от лёгкости голова. И запах Чонина как обещание, что всё ещё может измениться. Хань неуверенно потрогал себя между разведённых ног, втолкнул в себя палец на фалангу и мягко погладил. Медленно погрузил палец внутрь себя на две фаланги и томно прикусил губу... Возбуждение не улеглось. Стоило лишь вспомнить ночь и утро, и Хань принимался мягко двигать пальцами. Член почти не реагировал на эти относительно невинные ласки, но телу нравилось, и Хань продолжал сидеть на столе и неторопливо поглаживать эластичные стенки внутри, представляя, что это не его пальцы, а...
— Хён, дверь была открыта, так что... Господи! — На пороге застыл Сэхун, а за его плечом замер Тао. Они пялились на Ханя широко распахнутыми глазами.
— Вот это порнография, вот это я понимаю... — мрачно буркнул Тао, оклемавшись наконец, и отправился за одеялом.
Тем самым одеялом, которое пахло Чонином.
Чанёль и Бэкхён одновременно повернули головы, едва заслышали, как распахивается дверь. Чонин настороженно застыл под их пристальными взглядами, неловко поправил ворот и нахмурился.
— Что случилось?
Наверное, они выглядели как родители, что едва дождались нежно любимое чадо после ночного загула. И чаду лет пятнадцать.
Бэкхён сжал кулаки и покосился на Чанёля, тот вопросительно косился на него в ответ.
— Поговорить надо, — мужественно бросился в атаку Бэкхён. — О Солли.
Чонин на миг будто прислушался к себе, потом мотнул головой.
— Она что-то натворила?
Бэкхён бросил на Чанёля многозначительный взгляд. Пожалуйста. Вместо тревоги и паники — ледяное спокойствие. Чонин выглядел как человек, который точно знает, что с его дочерью всё в порядке.
Для полноты картины тихо скрипнула дверь детской спальни. Солли прошлёпала по ковру, прижимая к груди мишку и потирая кулачком глаза. Привычно добралась до Чонина и затихла, едва он взял её на руки — снова уснула.
Чонин задумчиво оглядел занятый диван и опустился в кресло, устроив Солли поудобнее у себя на коленях.
— Так что случилось?
Ладно. Бэкхён вздохнул и прямо посмотрел на него.
— Солли слышит тебя. Чувствует тебя. Но, что хуже, она чувствует и других.
— В каком смысле?
— Перестань. — Бэкхён устало потёр лоб ладонью и обмяк на диване. — Она не слышит и не говорит, но видит картинки. Как дельфины. Она сама призналась. И ты должен понимать, что это значит.
— Думаешь, дело в том несчастном одном проценте? — Чонин криво усмехнулся.
— Не пытайся задурить мне голову. У Солли нет этого процента. У неё твой чистый геном. Знаешь, если бы это ты творил такое, я бы не сильно удивился. Кстати, ты творишь?
— Нет, — отрезал Чонин.
— Почему я тебе не верю? Ты не умеешь врать.
— Это правда.
— Не верю, — упрямо повторил Бэкхён.
— Я всего лишь слышу Солли. И всё. Ничего больше.
— Слышишь? — Бэкхён хищно прищурился.
— Э-э-э... — озадаченно протянул Чанёль, которому Бэкхён успел кое-что рассказать, но далеко не всё, так что он слабо понимал, что происходит.
— Потом, — отмахнулся Бэкхён от Чанёля и снова посмотрел на Чонина. — Ты слышишь Солли?
— Именно. Буквально. Я слышу её голос. Довольно реалистично. Никаких картинок, как видишь. И слышу только Солли, никого больше.
— Погоди, а как же твоё чутьё в боевых условиях? — возмутился Чанёль.
— Никак. Просто хорошая подготовка. Это же легко — просчитать действия террористов, если знаешь их цели.
— Он издевается? — беспомощно спросил у Бэкхёна Чанёль.
— Не похоже. Кажется, он сам в это верит. Быть может, делает это неосознанно.
— Какого чёрта? — возмутился теперь уже Чонин. — Что ещё я делаю неосознанно?
— Чувствуешь других. Если я тебе сейчас скажу, что Хань тебя не любит и никогда не любил...
Чонин вовремя спохватился и промолчал, правда, не поленился испепелить Бэкхёна взглядом.
— Вот именно! Откуда ты знаешь, что это не так? Только не говори, что со слов Ханя. Четыре года назад он разбирался в собственных чувствах куда хуже, чем сейчас. Минуту! Это, что же, получается, Кай тоже умел... Нет, не могу больше. Чанёль, мне нужен кофе. Термоядерный и немедленно. Иначе я тут совсем спячу.
— Ты уже спятил, — любезно "утешил" его Чонин.
— А ты вообще молчи! Господи! Ну за что мне это? Вечно ты весь какой-то... не по плану! И Хань тоже... Два барана! Чанёль!
Как и было уговорено, Чанёль полез за приготовленным пистолетом и наставил его на Чонина. Чонин и ухом не повёл.
— Почему ты его не остановил?
— С предохранителя не снял, — равнодушно объяснил Чонин. — И стрелять он точно не собирается.
— Ага! Откуда ты знаешь?
— Да у него на роже это написано. Может, хватит уже?
— Ну ладно! — Разъярённый Бэкхён отобрал оружие у Чанёля и тоже наставил на Чонина. Выждал паузу и потянул за спусковой крючок.
Сухой щелчок нарушил тишину.
Чонин спокойно смотрел на него.
— А вот это тебе будет сложнее объяснить...
— Не особенно. Чанёль иногда рассуждает здраво, так что наверняка убедил тебя разрядить пистолет перед дурацкими экспериментами. Обычное следование инструкции. Он достаточно долго работает со мной, чтобы правила впитались в кровь. Бэкхён, я солдат. Если хочешь проверять свои теории, проверяй их в той области, в которой ты сам уверен. Не лезь туда, о чём не имеешь представления. Я отлично знаю, как выглядят люди, которые намерены проливать кровь и убивать. Ни ты, ни Чанёль сейчас так не выглядите. Это самый банальный опыт, а вовсе не что-то заоблачное и сверхъестественное. Это точно так же, как ты понимаешь, когда акула нападёт, а когда поплывёт себе дальше.
Чанёль с ошеломлённым видом плюхнулся на диван.
— Всё равно. Ты многие вещи знаешь, какие не знает никто. И ты всегда уверен в том, как будет действовать преступник. Ты не предлагаешь варианты, ты всегда излагаешь схему действий так, будто железно уверен в этом.
— Тебе всего лишь так кажется.
— Ну да! Ещё скажи, что всем разом так кажется! И ты всегда знаешь наверняка, когда попадёшь в цель. Ещё до выстрела!
— Я просто хорошо стреляю.
— Бесполезно. — Чанёль беспомощно посмотрел на Бэкхёна.
— Ладно, это сейчас не так важно. Куда важнее разобраться с Солли. Нужно выяснить причины и механизм её способностей.
— Хочешь и её превратить в объект для экспериментов? — помрачнел Чонин.
— Нет. Но это нужно. В самом деле. Если ты хочешь, чтобы она вновь говорила и слышала. Сейчас она всё больше пользуется своими талантами, а значит, вероятность, что она вновь заговорит и начнёт слышать, стремительно уменьшается. Сейчас ей никто не нужен. Только ты. Она может говорить с тобой — остальное для неё не имеет значения. Но ты ведь сам отлично понимаешь последствия этого. Ты можешь гарантировать, что будешь рядом с ней всю её жизнь? Вряд ли. Подумай, что с ней будет, когда тебе придётся оставить её. Подумай о том, что она всю жизнь будет одинока, потому что кроме тебя ей никто не нужен. Мы с Чанёлем — замена тебя на время, на очень короткое время. И, знаешь, мы с Чанёлем тоже не бессмертные. И это у нас ещё своих семей нету. А потом? Это ненормально, и ты прекрасно это знаешь. Солли может любить тебя, но воспринимать мир и более адекватно. Если помочь ей. Если закрыть глаза на всё, мы только хуже сделаем. Кроме того, если она вновь будет говорить и слышать, она не потеряет свои способности, но сможет лучше с ними управляться.
Чонин промолчал. Кончиками пальцев отвёл длинную прядку с лица сладко спящей у него на руках Солли и закусил губу.
Бэкхён отстранённо думал, что видит перед собой человека, прожившего две жизни сразу. Человека, который никогда не был женат, любил парня, но мог похвастать дочерью. Он вызывал и удивление, и восхищение сразу. Абсолютная ошибка реальности.
— Тебе на дежурство скоро. Не возражаешь, если Солли побудет у меня? С дельфинами ей не так одиноко в твоё отсутствие.
Чанёль держал мысли при себе и даже не предлагал неизменное печенье. Хотя так было лучше, чем вновь торчать в кабинетах, любоваться через стекло на Чондэ и Минсока и их попытки как-нибудь выручить Ханя.
— Ты уже говорил с отцом? — Чанёль лениво вытянул ноги и с комфортом развалился на стуле. На всю казарму гремела музыка, а чуть в стороне пятёрка коллег резалась в карты.
Чонин валялся на диванчике и смотрел в потолок — всё равно делать было нечего. Машину для дежурного объезда забрала сменная группа. В гараже остались только фургоны для экстренных выездов, но тревожных сигналов не поступало. А до конца дежурства ещё семь часов.
— Логово на связи, приём.
— Логово, проверка двух гражданских...
Чонин прикрыл глаза и отрицательно качнул головой в ответ на вопрос Чанёля.
— В газетах и новостях пока ничего.
— Знаю.
— Временное затишье. Перед бурей. Чжису звонила?
Чонин снова покачал головой.
— Слушай, а как вы с этим китайчонком... ну... это самое...
— Не твоё дело, — отрезал Чонин, не потрудившись открыть глаза.
— Нет, я чисто технически... Что, вот прямо так — и в...
— Ёлли, я тебя умоляю.
— Ну интересно же. Хотя логично — он красивый как картинка. Наверное, везде красивый. Готовить он хоть умеет?
— Угу.
— Уже полегчало. Будет тебя и Солли кормить. Надо ему подогнать рецепт миндального печенья.
— Не надо. У тебя уже годовые запасы, куда больше? Лучше научи его блины жарить.
— Ага, значит, у тебя на него планы!
— Не знаю, Ёлли. Иди лучше в карты сыграй...
— Логово, срочный вызов. Красный код. Новостройка у набережной к югу. Портовая магистраль. Поступили жалобы от жильцов соседнего дома.
— Принято. Выезжает группа пять-три.
— Или нет, — договорил Чонин, слетев с дивана, подхватив сумку и рванув к гаражу. За спиной топал Чанёль.
— Пусти меня за руль!
— Нет уж. Снова будем тащиться как в прошлый раз.
— Я не сяду в машину, пока ты за рулём!
— Кто тебя спрашивать будет? Проверь лучше снаряжение и винтовки.
— Заряды боевые или оставить резину?
— Резину пока, а там видно будет. — Чонин круто вывернул руль, и фургон вылетел из гаража по дуге и боком. Тяжело встал на все колёса и с рёвом помчался вперёд по улице.
— Я... ничего... не поставлю... такими темпами... Чёрт!
Чонин хмыкнул, различив характерный звук падения.
— Эй! — возмущённо позвал Чанёль. — Ещё один синяк — и я тебе выставлю медицинский счёт к оплате. Ты хоть предупреждай, что ли...
— Ёлли.
— М-м-м?
— Держись крепче.
Фургон красиво прошёл крутой поворот на выезде к магистрали. Правда, всё содержимое фургона при этом покинуло законные места и разлетелось по полу. Чанёль пробежался от хвоста фургона к кабине, едва не свернул себе шею, наступив на огнетушитель, и повис на спинке сиденья рядом с водительским.
— Ненавижу тебя...
— Я тебя вовремя предупредил, — обиженно протянул Чонин. — Кстати... Крепко держишься?
— Не очень.
— Тогда вцепись ещё и зубами. Для надёжности. И...
Чанёль чуть не взвыл, долбанувшись головой о свод кабины — фургон подскочил на подъезде к пешеходному переходу.
— Только попробуй ещё раз сесть за руль! Псих! Кто тебе вообще разрешил водить транспорт?
Фургон Чонин остановил возле жилого многоэтажного комплекса. Дальше они двинулись к новостройке своим ходом. Прихватили оружие и очки с фильтрами. Ну и передатчики для связи. На подходе к высившемуся у берега реки зданию разошлись в разные стороны.
— В Сибири тихо, — шепнул через семь минут Чанёль, завершив обследование подходов к зданию с правой стороны и остановившись у хлипкого жестяного заборчика со здоровенной наклейкой.
— Ты где-нибудь видишь паспорт объекта?
— Чего? — опешил Чанёль и даже чуть опустил винтовку.
— Паспорт объекта. Что-то вроде большого стенда с буковками. Там должны быть данные по проекту. Кто сдал, кто принял, кто занимается сейчас. Номерочки ещё, дата. Лицензия и прочие скучные мелочи.
— Ты хочешь, чтобы я тут ползал в темноте и искал тебе какой-то стенд с буковками?
— У тебя фильтры на очках для чего? И я просто спросил, видел ты что-то похожее... Замри!
— А? — Чанёль послушно замер, но повертел и головой по сторонам. — Что случилось?
— Не шевелись, сейчас... сделаю фото на память — Ёлли на фоне паспорта объекта.
— Тьфу! — Чанёль повернулся к здоровенной наклейке на жести и озадаченно поскрёб за ухом. — А нафига оно тебе?
— Если тут в самом деле шарятся тёмные личности, то с позволения того, кто контролирует здесь всё на данный момент. Что там указано?
— Какая-то иностранная компания. Строительный проект для торгового или развлекательного центра.
— Что за иностранная компания?
— Да чёрт её знает. Тут не латиница. Тайская или откуда-то оттуда. По-нашему написано просто "строительная компания". И всё.
— Логово, от группы пять-три, доклад каппа. Паспорт оформлен с нарушением правил. Мы входим, — коротко доложил Чонин как старший.
— Логово группе пять-три. Подтверждаем. Каппа, видим сигнал.
— Логово, проверьте строительную компанию дополнительно, реквизиты не указаны, — помедлив, добавил Чонин.
— Как входить будем? — Чанёль прислонился плечом к жестяному заборчику и быстро выглянул, чтобы прикинуть путь к недостроенному крыльцу. — Местность открытая. Нас заметят так или иначе.
Рядом промелькнула тень. Чанёль прищурился, напрягая глаза, потом разглядел у заборчика с другой стороны сидящего на земле Чонина. Тот деловито менял магазин.
— Ставь боевое, — коротко велел по каналу связи.
— Шутишь? Я не брал с собой, ты ж сказал оставить резину.
— Для начала — резину. Сейчас...
Чанёль так и не понял, когда и куда Чонин подевался. Но через минуту подскочил на месте от неожиданности, когда его похлопали по плечу. Чонин с невозмутимым видом вручил ему боевые заряды и небрежным движением головы велел перезаряжаться.
— Думаешь, это всерьёз?
— Не знаю. Я только знаю, что с нашей подготовкой можно идти и с боевыми. Вряд ли ты станешь палить во все стороны без причины. И я тоже — не стану. Зато не будет непредвиденных накладок. Не хочется оказаться с резиной под реальным обстрелом. Это ни черта не выглядит смешным. Ладно, на что там жалоба была?
— Шум, хлопки и вопли.
— Именно. Гражданские слабо разбираются в звуках выстрелов. Наиболее частая характеристика — хлопки. Добавь нарушение в оформлении паспорта объекта. Ты всё ещё хочешь идти с резиной?
— Нет, — буркнул Чанёль и послушно перезарядил винтовку боевыми. — Поставить на одиночный режим?
— Нет, короткие очереди. Объект крупный. Моя интуиция подсказывает, что тут спрятать можно много народа, а нас всего двое.
— Это у тебя-то интуиция? Откуда ей в тебе взяться? — фыркнул Чанёль и снова выглянул из-за заборчика. — Тихо как-то. Нам точно надо туда лезть?
— Предлагаешь торчать практически у всех на виду под прикрытием тонюсенького листа жести? Типа фиговым листком прикрылись — и порядок?
— Ненавижу, когда ты говоришь такие гадости. И этим вот тоном.
— Да ладно тебе, подвинься... — Чонин протиснулся мимо Чанёля к столбику, плавно опустился на корточки, переключил фильтры на очках и осторожно выглянул. — Справа и слева чисто. Простреливаются хорошо только три метра от забора и сам забор. Ближе к крыльцу — сложнее. У самого крыльца — хрен там был. Нам надо туда. — Чонин задумчиво потрогал нижнюю губу кончиком пальца. — Рвануть лучше вместе и бежать быстро. Скрести пальцы на удачу — вдруг вовсе не заметят.
Он вскинул голову и слабо улыбнулся Чанёлю, но улыбка медленно сползла с его лица.
— Что ещё? — напрягся Чанёль и почесал ногтем кожу над ключицей — там, где подрагивала алая точка.
— Чёрт... заметили...
Чонин рванулся вверх и вцепился в комбинезон на груди Чанёля одновременно с глухим ударом, встряхнувшим лист жести.
Чанёлю брызнуло в лицо тёплым, залило очки. Он зажмурился и свалился на Чонина.
Поодаль прозвучал знакомый хлопок выстрела с ожидаемым опозданием.
Чанёль покопошился, приподнимаясь, вытер лицо и очки рукавом и распахнул глаза. Сквозь тёмные потёки на линзах не сразу сообразил, что и к чему, сменил фильтры...
— Твою мать! Группа пять-три Логову, приём!
Руки скользили по влажной и липкой от крови коже.
— Логово на связи.
— Капитан Ким... чёрт... Ранен офицер, нужно подкрепление. Чёрт... как же так...
Чанёль изо всех сил старался зажать рану, хотя и знал, что не поможет. Тут требовалась конкретная медицинская помощь и в течение получаса, не позднее. Он нашарил свободной рукой аптечку на поясе у Чонина, откинул крышку и достал ампулу с коктейлем-консервантом. По ним продолжали стрелять, но пули проходили выше.
— Базовые характеристики, лейтенант.
— Ранение в шею, сейчас вколю заморозку, это даст полчаса — максимум. Большая кровопотеря. Боевая пуля стандартной армейской модификации. Рана слепая. Нужен нанохирург... На подходе к объекту как минимум три снайпера.
Чонин пытался сделать вдох, но из-за этого кровотечение усиливалось. Тёмные капли проскальзывали меж пальцев Чанёля, но если бы он убрал руку, кровь брызнула бы фонтаном — пока заморозка не сработала.
Но Чонину нужно было дышать.
Чанёль нашарил в аптечке трубку, продул, снял с пояса Чонина складной ножик, салфеткой протёр кожу на шее, настроил фильтры, чтобы видеть медицинские и анатомические данные, и резко прижал лезвие к шее, как их учили на подготовительных курсах по оказанию первой помощи. Торопливо продул трубку ещё раз и вставил в получившуюся ранку. Сначала пошла кровь, но после трубка прочистилась.
Губы у Чонина побелели, и он пытался что-то сказать. Чанёль, скорее, именно по губам и прочитал, чем услышал:
— Солли...
— Дыши, мерзавец... Только попробуй сдохнуть! Вот выживи, и с Солли всё будет хорошо... — Зажимать рану на скользкой от крови смуглой шее было чертовски трудно, но необходимо. Чанёль решил, что сдохнет сам, но руку не уберёт.
Семь минут с прижатой к шее Чонина рукой и под глухие хлопки выстрелов до прибытия пятёрки боевых фургонов и бригады медиков показались ему вечностью.
Чанёль встрепенулся, когда его бесцеремонно подёргали за рукав комбинезона. Неохотно разлепил веки и уставился на заплаканную мордашку Солли. Пока он сонно моргал и пытался сообразить, откуда Солли взялась в пустынном зале клиники, по коридору протопотал Бэкхён, остановился рядом и наклонился вперёд, уперевшись ладонями в колени и пытаясь при этом отдышаться.
— Что случилось? — сиплым голосом спросил он у Чанёля через минуту. — Солли как будто с ума сошла и притащила меня к клинике. Ночной кросс по нескольким кварталам меня едва не прикончил...
— Чонин ранен, — тихо и просто ответил Чанёль, подхватил Солли и усадил к себе на колени. — Всё хорошо...
Он честно жестами успокаивал Солли, неловко объяснял, что успели вовремя, что нанохирург взялся за операцию ещё в машине, а в клинике её продолжили, надо немножко подождать всего лишь. Но на самом деле он лишь пытался отогнать пугающие воспоминания и не переживать ещё раз долгие минуты ожидания и терзаний, что вдруг не успеют...
— Рана...
— В шею. Пулю достали ещё на пути в клинику. Они справятся. Они обещали.
Бэкхён кивнул и рухнул в кресло рядом, устало закрыл глаза и вздохнул. Он сам работал в смежной сфере и знал, что такие раны не так уж опасны, если помощь подоспеет вовремя. С нанохирургией вообще можно многое сделать.
Если вовремя успеть.
Через час к ним вышел Ким Чунмён, серый и помятый, но со слабой улыбкой на губах. Они устроились у кофейного автомата и немного помолчали. Чунмён отдал свой стакан с кофе Бэкхёну, сам же жестами постарался успокоить Солли. И ему это удалось. Возможно, Солли уже и сама знала, что опасность миновала. Если она слышала Чонина в самом деле.
— Операция прошла хорошо. Он спит сейчас. Отпустят его через неделю, не раньше. Надо убедиться, что наношвы легли как следует. Но примерно месяц ему нельзя говорить.
— Вряд ли его это огорчит, — без тени веселья отметил Чанёль. — Он и так не любитель поболтать.
— Может быть, но в свете судебного процесса это не очень хорошо. Он всё-таки свидетель.
— Без разницы, — вмешался Бэкхён. — Чонин отказался давать показания вообще. И отказался быть как свидетелем обвинения, так и свидетелем защиты. Если у них и были какие-то иллюзии на сей счёт, то теперь их не останется, потому что Чонин не только не хочет говорить, но и не может физически.
— Они могут попросить его писать, а не говорить.
— Пусть попытаются, — пожал плечами Чанёль. — Ты не хуже меня знаешь, насколько Чонин упрям.
— Хань спас ему жизнь, — пробормотал Бэкхён, — и Чонин не станет в этом участвовать. Если бы он хотел этого, давно бы рассказал правду, но он молчал четыре года. И сейчас тоже будет молчать.
— Как это вообще получилось? — выдержав короткую паузу, поинтересовался Чунмён. — Хань талантлив. У меня просто в голове не укладывается, что он мог так поступить. Украсть геном, воссоздать человека, а потом... У меня чуть сердце не остановилось, когда я впервые увидел Кая. Сходство просто поразительное. Даже несмотря на то, что он умирал...
Бэкхён отставил стаканчики с кофе и закрыл лицо ладонями.
— Не надо об этом. Я не хочу представлять, в каком состоянии он к вам попал, доктор Ким. Наверное, Чонин прав — это уже неважно. Важно лишь то, что вы тогда успешно провели операцию, которая спасла его. Без Кая это было бы невозможно. А Кай был бы невозможен без Ханя. Замкнутый, чёрт бы его побрал, круг!
Бэкхён умолк, потому что в зал влетел встрёпанный Хань.
— Помяни чёрта... А этому кто и что сболтнул?
— Без понятия, — честно признался Чанёль, разглядывая Ханя с искренним любопытством.
— Не я, — пробормотал Чунмён. Вот он не смотрел на Ханя, а смотрел на Бэкхёна и чуть хмурился. Наверное, пытался понять причину раздражения Бэкхёна.
— Чего припёрся? — не особо радушно поприветствовал Ханя Бэкхён и притянул к себе поближе насупленную Солли.
— Я был... в школе... мне сказали... — Хань перевёл дух и уже более чётко вопросил: — Как он?
— И что это тебя в школу понесло на ночь глядя?
— Не твоё дело. Я задал вопрос.
Солли подёргала Бэкхёна за рукав и успокаивающе погладила.
— С ним всё в порядке, — вмешался Чунмён. — Операция прошла успешно, но в течение недели ты его не увидишь. Никто не увидит. Посещения разрешат только Солли и близким родственникам на пятый-шестой день. И ему месяц нельзя будет говорить. Всё обошлось, так что успокойся и иди домой. Тебе и так хватит нервотрёпки с процессом.
Хань переступил с ноги на ногу и упрямо посмотрел на Чунмёна.
— Совсем нельзя увидеть? Даже издали?
— Совсем. Он и не одобрил бы. Наверное, сам знаешь, как он "любит" клиники и просто "обожает" показываться всем на глаза не в лучшем виде.
Хань перевёл потухший взгляд на Чанёля и вздохнул, потом обречённо спросил:
— Что там вообще случилось?
— Ничего. — Теперь поплохело Чанёлю, потому что всё случившееся в очередной раз ожило в памяти. — Он поймал пулю, предназначавшуюся мне. Ранило в шею.
Хань побледнел и присел рядом с Чанёлем. Наверняка без труда представил, какой была рана.
— Пришлось ещё и порезать ему шею слегка, чтобы поставить трубку.
Хань отрешённо кивнул, сплёл пальцы и с силой сжал.
Они все вместе так и проторчали в клинике до утра. Только после второго подтверждения, что с Чонином всё будет отлично, разбрелись по домам. Впрочем, Солли позволили остаться в клинике, да и не удалось бы её забрать. К Чонину её не пустили — пока что, поэтому девочка прикорнула на диване в кабинете Чунмёна. Визит Чжису она пережила с выдающимся безразличием.
— Она никогда меня не признавала, словно я ей и не мать вовсе, — призналась Чжису Чунмёну и приняла из его рук картонный стакан с кофе. — Насколько всё серьёзно?
— Уже всё. После операции такие раны переходят в обычный класс. Всё будет в порядке. Хотя я не знал, что вы с Чонином по-прежнему... я имею в виду...
— Я не знаю. — Чжису сделала глоток кофе и прикрыла глаза. — До сих пор поверить не могу, что он переспал с тем доктором. У нас ведь всё было хорошо.
— Или ты думала так.
— Или я думала так, — не стала спорить Чжису. — Может, мы виделись не так уж и часто, но... Нет, поверить не могу.
— Я так понимаю, ты не расторгла помолвку?
— Я не знаю, как мне это сделать. Предлагаешь мне заявить, что мой жених путается с парнем, поэтому... Господи... Это немыслимо просто. Я же столько лет его знаю...
— Разве ты обязана что-то объяснять? Достаточно лишь сказать, что ты больше не хочешь этого брака.
Чжису мрачно усмехнулась и откинула длинную тёмную прядь за спину — снова сменила цвет волос.
— И? Чунмён, иногда ты такой наивный, что мне страшно за тебя становится. Мне нужно объяснение. Убедительное. Хотя бы потому, что я спала с Чонином, выносила и родила его ребёнка. Неужели ты думаешь, что мне это забудут? С такой подмоченной репутацией я не могу себе позволить расторгнуть помолвку без веской причины. Заявить же, что мой жених — гей, я тоже не могу. Оптимальное объяснение, но это будет некрасиво по отношению к Чонину. Может, пара из нас и получилась никудышная, но это не отменяет того, что он мой друг. Я не могу так с ним обойтись. Положим, это объяснение вполне себе нормальное, но такие вещи не принято выносить на публику. Это привлечёт лишнее внимание со стороны прессы к Чонину и ударит по делам его отца так или иначе. Слухи о пассиях Чонина вряд ли всерьёз навредят политической карьере его отца, но не лучшим образом отразятся на карьере самого Чонина. И ударят по семье. Традиционно геи не имеют отношения к военной сфере, но Чонину нравится военная стезя. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня его попросили заняться чем-нибудь другим. Ему хватает неприятностей и от грядущего процесса, где его докторишка ходит в главных обвиняемых. Эти пикантные подробности обсмакуют тут же со всех сторон, едва кто-нибудь узнает, что они ещё и спят вместе.
— Ты драматизируешь. Военные так просто его не отпустят, хотя ты права в том, что слухи будут, как и бурление в прессе, а это лишняя нервотрёпка. — Чунмён откинулся на спинку стула, помолчал с минуту, а затем тихо продолжил: — Ты могла бы просто сменить жениха. Эта причина не хуже любой другой. Сердцу не прикажешь, полюбила другого и попросила Чонина отпустить тебя. Милая история.
— Прямо мелодрама, уж точно. Чунмён, женихи на дороге не валяются. Особенно такие, которые удовлетворили бы мою семью в качестве равноценной замены Чонину.
— Но ты подумай об этом, — попросил Чунмён и поспешно отвёл глаза, чтобы не встречаться с Чжису взглядом. — И ты напрасно пришла, к нему тебя сейчас не пустят.
— Я знаю. Просто беспокоюсь. — Чжису сжала пальцами ремешок сумки и вздохнула. — Это уже походит на традицию, да? Хотя бы раз в год всё семейство совершает паломничество в клинику и к тебе в кабинет, потому что с Чонином снова что-то случилось. Четыре года этого даже не хватало.
— Четыре года эти паломничества почти не прекращались, — печально улыбнулся Чунмён. — Ты просто часто уезжала, вот и не помнишь, как все приходили в клинику — самое меньшее — раз в неделю. Наверное, у Чонина особый талант объединять семью...
Чжису слабо кивнула и тихо всхлипнула. Чунмён, закусив губу, выдвинул ящик стола и зашарил внутри в поисках салфеток.
Хань выдержал две встречи с До Кёнсу, когда каждое его слово записывали. Меньше всего его беспокоили допросы, куда больше он изводился от нетерпения и ожидания. Он как раз покидал министерство и на ходу набирал номер клиники. Девушка-оператор вежливо подтвердила, что Ким Чонина наконец-то отпустили утром.
Хань задержался на ступенях и прикинул время. Почти пять. Скорее всего, Чонин наведался домой, чтобы повидаться с роднёй, а потом вместе с Солли отправился в школу. Вряд ли сразу после клиники его тянуло на визиты, так что он до сих пор в школе.
Хань забрался в салон и двинул в школу. Без особого труда сориентировался внутри и поднялся по лестнице. В задумчивости потоптался у двери, потом решился и ткнул пальцем в кнопку. Как ни странно, открыла ему Солли.
— Привет, а как ты... как ты услышала звонок? — ошеломлённо вопросил Хань.
Он мало что понял из быстрых жестов, тогда Солли указала на кнопку. До Ханя дошло не сразу, что Солли хочет, чтобы он снова позвонил, но всё-таки дошло. Он послушно позвонил. Вместе со звуковым сигналом замигали лампы.
— Ясно. Можно зайти?
Хань сбросил обувь и поинтересовался, где Чонин. Солли приставила к губам пальчик, потом сложила ладошки лодочкой и прижала к щеке. Должно быть, это означало, что Чонин уснул. После новой пантомимы Хань сообразил, что Солли не хочет, чтобы он будил Чонина.
— Ты можешь побыть у нас, но папу не буди. Пусть сам проснётся, когда захочет. Он устал. Много людей.
Хань кивнул и осторожно направился в гостиную, стараясь ступать бесшумно и не задевать разбросанные по полу игрушки. И остановился, когда увидел Чонина.
На полу валялся сброшенный комбинезон, сам Чонин лежал на диване — вытянулся на спине и закинул левую руку за голову. Серо-зелёный клетчатый плед оставлял открытыми узкие ступни и тонкие лодыжки, плечи и грудь. Правая ладонь оказалась прижата к солнечному сплетению.
Хань сглотнул, различив светлое пятно на шее Чонина. След после операции. После нановмешательства не оставалось шрамов, но оставались чуть более светлые пятна на коже. Когда цвет выравнивался, это означало, что произошло полное восстановление. На смуглой коже Чонина след после операции был вызывающе заметным, свежим.
Хань подошёл ближе, аккуратно расправил плед, чтобы получше укрыть Чонина. Провёл пальцами по густым волосам, погладил. Хотел усесться рядом и побыть вот так немного, но в мыслях отругал себя и отступил, чтобы поискать Солли. Выяснил, что Солли голодная. Устроив девочку за кухонным столом, Хань сбросил пиджак и вознамерился приготовить хотя бы злополучные блинчики.
Солли соскользнула со стула, помахала руками и что-то сказала с помощью жестов. Хань не понял ничего и беспомощно покачал головой. Солли сердито подбоченилась, резко повела ладошкой, велев Ханю застыть на месте, и умчалась. Вернулась она быстро и впихнула Ханю в руки скомканные футболку и шорты, потом отбуксировала в ванную и закрыла дверь, оставив Ханя с самим собой наедине для переодевания.
Хань растерянно осмотрел выданные ему вещи. Несомненно, они принадлежали Чонину. И пахли Чонином. Он натянул просторные шорты. Несмотря на запах, Чонин вряд ли хоть раз надевал их. Шорты оказались длинноватыми для Ханя. Повезло хоть, что свободные и на шнурке. В брюки Чонина Хань мог и не влезть, несмотря на разницу в росте — в бёдрах и поясе Чонин был тоньше. Футболку Чонин явно носил часто, и вот она Ханю оказалась велика, так и норовила сползти то с одного плеча, то с другого. Мягкая из-за частой носки ткань приятно прилегала к коже.
Хань аккуратно сложил снятые брюки и рубашку, вернулся к плите и позволил Солли оценить свой вид. Она продемонстрировала ему вскинутый большой палец и полезла за миской. При всём интересе к действиям Ханя Солли отличалась такой же бесталанностью в кулинарии, как и Чонин. Хотя следовало отдать ей должное — она хотя бы это признавала.
Хань чувствовал себя неловко и скованно. Он прежде не возился с детьми, а Солли ещё и не походила на обычных детей. Она не шумела и не трещала без умолку — она молчала даже тогда, когда говорила. Хань не сразу попривык к тому, что его оклики или зов оставляли без внимания. Солли ещё и не слышала — он знал об этом, но далеко не всегда мог состыковать это знание с практикой. И продолжал неловко себя чувствовать, потому что всякий раз, как он хотел что-нибудь сказать Солли, требовалось привлечь её внимание, оказаться напротив неё, смотреть ей в лицо и тщательно пытаться донести до неё нужную мысль жестами, мимикой и чёткой артикуляцией. Впрочем, Солли понимала его куда лучше, чем он — её. А ещё она намного лучше разбиралась в математике и считала всё в доли секунды, несмотря на возраст. Удивительно практичный и педантичный ребёнок — когда Хань что-то брал и ставил на место после, Солли непременно лезла туда же и поворачивала или передвигала вещи так, как они стояли раньше.
Хань заинтересовался этой особенностью, нашёл на книжных полках в гостиной разные книги после приготовления пресловутых блинчиков и нагрузил на стол. Пока блинчики остывали — горячие Солли есть отказалась — Хань показывал ей книгу с репродукциями известных картин. Солли смотрела на мировые шедевры без каких-либо ярких эмоций. Когда же Хань попытался обсудить с Солли игру цветов и оттенков, она притащила блокнот, карандаши и просто нарисовала ему классический "радужный" круг, где обозначила классические сочетания цветов и цветовые контрасты. Всё. Ей хватало.
— Ну ладно. А так? — Хань придвинул к Солли пособие по управлению вертолётом с пометками Чонина на полях. Солли деловито перевернула несколько страниц и показала ему чертежи двигателя, потом сцапала за руку и утащила к себе в комнату, выволокла из-под кровати длинную коробку и вывалила перед Ханем её содержимое. Ханю поплохело от надписи на коробке "Мега-конструктор". Он никогда не питал любви к таким игрушкам, а от вида книги с возможными видами сборок его начинало клонить в сон. Впрочем, Солли с ходу забила на книгу с рекомендациями и жестами пояснила, что у составителя бедная фантазия, после чего принялась собирать из деталей какую-то муть, ловко управляясь с отвёртками и прочими инструментами. У неё минут за десять получилась отличная копия вертолёта из пособия Чонина.
— Крошка, такими темпами тебе светит техническое образование, — ошеломлённо подытожил Хань, когда ему вручили мини-вертолёт.
Он для верности пошарился по комнате Солли и пришёл к выводу, что Солли в принципе не привлекали вещи, которые обычно нравились девочкам. Или Чонин в этом мало понимал и дурно влиял на ребёнка, потому что комната Солли больше походила на комнату мальчика, чем девочки. Только неизменный Тэдди худо-бедно вписывался в обычные рамки, и Солли не тянуло разобрать мишку на детали. Всё остальное она непременно разбирала и собирала обратно. Не собирала обратно разве что кукол, небрежно сваленных в пыльную коробку. Кукол ей, скорее всего, дарили родные, а хранились они жутковато: руки, ноги, головы, туловища — всё по запчастям, миниатюрные платья и костюмчики Солли не интересовали вообще и валялись на дне коробки. Машинки Солли тоже дарили. И они тоже хранились в разобранном виде, потому что её больше привлекали миниатюрные моторчики и всякие фигурки со строгими классическими формами. Хотя собирать машинки обратно Солли нравилось.
Хань озадаченно сидел посреди комнаты и чесал за ухом, пытаясь припомнить, водились ли за Чонином и Каем подобные склонности. Кай был менее прагматичным, чем Чонин, особенно в свете любви к танцам. Чонин обладал всё той же жёсткой самодисциплиной, но танцы в его случае заменялись на тэквондо. Довольно равноценно на самом деле, разница только в оттенках практичности. Солли несколько в это не вписывалась, хотя при различии в целях методы оставались одинаковыми. Впрочем, Солли с восторгом относилась и к тэквондо, и к танцам. Последнее, ей, конечно, не светило в силу её глухоты.
Солли вспомнила о блинчиках, и они вернулись к столу. Хань немедленно убедился ещё раз в математических склонностях Солли, потому что она принялась объяснять, как надо есть блинчики. Это сводилось к игре с чёткими математическими правилами и использованием подручных предметов по принципу жёсткой классификации: круглое — отдельно, с углами — отдельно, длинные ложки, вилки и ножи — отдельно тоже. Резать блинчики — строго по правилам: один раз вдоль и два — поперёк, чтобы обязательно выходило шесть одинаковых кусочков...
Хань едва не свалился со стула, когда наконец заметил прислонившегося к косяку Чонина. Тот завернулся в плед, как в плащ, и молча наблюдал за ними.
— Привет, — неуверенно пробормотал Хань, лихорадочно роясь в голове в поисках подходящей причины для его внезапного визита. Ещё ведь и стоило как-то объяснить Чонину, почему это Хань напялил чужую одежду.
Чонин небрежно оттолкнулся плечом от косяка, бесшумно подошёл к раковине, на ходу смахнув со стола чистый стакан, набрал воды и принялся пить по чуть-чуть. Хань закусил губу, разглядывая его и пытаясь понять, насколько плохо или хорошо Чонин себя чувствует. Скорее всего, Чонину пока ещё больно было пить. Или неудобно. Наноманипуляции заменяли исходные клетки и полностью восстанавливали повреждённые, но это всё равно ощущалось иначе. Пока тело не восстановится полностью само по себе, Чонин так или иначе будет ощущать дискомфорт. И, скорее всего, ему сейчас нельзя есть всё, что хочется.
— Тут неподалёку вроде бы есть ресторанчик. Я могу заказать на ужин куриный бульон, если хочешь, — тихо предложил Хань, продолжая разглядывать замотавшегося в плед Чонина.
Отставленный стакан, короткий взгляд поверх плеча и лёгкое движение бровей. Вероятно, это переводилось как "делай, что хочешь".
Хань робко высунулся в коридор и полюбовался, как Чонин уронил плед на пол и скрылся за дверью ванной — оттуда скоро донёсся шум льющейся из крана воды. Ханя подёргали за штанину, и он удивлённо уставился на Солли. Она выглядела чем-то недовольной и жестами доходчиво объяснила, что Хань — кретин. Полный. И даже не лечится, а стоило бы.
Нить рассуждений Солли ускользала от понимания Ханя.
— Да что я сделал не так? — возмутился он в конце концов и решил уже вломиться в ванную, припомнив, что защёлки там нет, но Солли опять вцепилась в его штанину и помотала головой. В итоге Ханю удалось от неё добиться только пояснения, что Ханю нечего делать в постели Чонина, даже если это ванна, а не кровать.
Хань ошарашенно пялился на Солли и чувствовал, как у него полыхают даже уши.
Хань спасся телефоном и заказом, а потом явился курьер. Хань забрал у него коробки и пакеты, расплатился и накрыл на стол с помощью Солли. Чонин снова ничего не сказал, когда выбрался из ванной. Он молча поел, а после так же молча помогал Ханю наводить порядок и мыть посуду.
Хань время от времени косился на Чонина и прикидывал, что же ему делать. И всё больше ему казалось, что он поступил по-дурацки, когда приехал в школу и остался.
— Не возражаешь, если я останусь здесь? — покончив с посудой, спросил Хань. Раз уж делать глупости, то с размахом. Он сжимал в пальцах полотенце и вопросительно смотрел на Чонина. Тот присел на край стола, скрестив длинные ноги в лодыжках и сунув руки в карманы свободных военных брюк. Широкие плечи обтягивала пятнистая футболка — почти такая же, как та, что болталась на Хане. И Чонин смотрел на Ханя из-под густой чёлки с лёгкой усталостью во взгляде.
— Я знаю, что тебе пока нельзя говорить, но ты мог бы кивнуть или помотать головой — это было бы достаточно красноречиво.
Чонину следовало вручить медаль за вредность, потому что он просто пожал плечами.
— Угу. Тогда я останусь и перекантуюсь на диване, — подытожил сердитым тоном Хань, шагнул к Чонину, решительно ухватился за футболку, заставив чуть наклониться, и тронул губами упрямый подбородок. Тут же негромко добавил: — Спокойной ночи, любовь моя.
И он рванул в гостиную, лишь бы не оглядываться и не смотреть на Чонина. К чёрту. По пути прихватил тот самый плед, плюхнулся на диван и замотался в плед с головой.
"Я, чёрт возьми, в домике, и мне на всё плевать. Вот!"
Не помогло. Ханя бесцеремонно потормошили.
Солли.
Когда он высунул голову из-под пледа, Солли жестами пожелала ему спокойной ночи и на пальцах объяснила, что он не так уж безнадёжен, как могло показаться на первый взгляд.
Автор: Корейский Песец / Шу-кун / Ie-rey
Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: О Cехун, Лу Хань (Лухан), Ким Чонин (Кай), Ким Чунмён (Сухо), Бён Бэкхён, Пак Чанёль, Хуан Цзытао (Тао)
Пэйринг или персонажи: КайЛу, СэТао, Бэкхён, Ким Чунмён, Ким Чондэ, Ким Минсок, Книга 2 + Пак Чанёль
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Драма, Фантастика, AU
Предупреждения: Кинк
Размер: Макси, 432 страницы
Кол-во частей: 43
Статус: закончен
Описание:
Каждый поступок любого человека несёт в себе как положительные моменты, так и отрицательные. И вся наша жизнь ― это сумма положительных и отрицательных последствий всех наших поступков. Чего же было больше, зависит от того, насколько вы гордитесь проделанным путём или насколько вы его стыдитесь. Однажды молодой учёный решил воскресить человека, считавшегося условно мёртвым... НФ, биопанк
Примечания автора:
Кай и Ким Чонин в этой истории... Нет, речь не идёт о раздвоении личности или близнецах, всё несколько сложнее.
Книга 1 завершена, Книга 2 - завершена теперь тоже. Эти книги о герое, который пытался воскресить человека, считавшегося условно мёртвым.
Ссылка на оригинал КФ: ficbook.net/readfic/2290551
◄ 12 ►
◄ 12 ►
Хань сонно обнял скомканное одеяло, лениво повёл ладонью по смятым простыням за спиной. Ткань ещё хранила тепло. Он резко сел и огляделся. Выхватил взглядом тень у двери и моргнул.
Чонин успел сбегать в душ и найти чёртов комбинезон. Как раз затянул ремень на поясе и поправлял воротник.
— Собираешься сбежать? — хриплым то ли спросонья, то ли после стонов накануне голосом спросил он и неловко сполз с кровати. Добрался до Чонина и вцепился в тот самый ворот, который Чонин успел расправить.
— Солли, — коротко ответил Чонин, разглядывая его с лёгкой задумчивостью.
— Ты наверняка оставил её в надёжных руках. — Хань потянулся к всё ещё ярким после бурной ночи губам.
— Эти руки не мои. А я — не ты. Я нужен ей и должен вернуться. Я обещал.
Хань замер, пристально глядя на Чонина и пытаясь понять, было ли это упрёком. Свет, пробивавшийся сквозь занавесь на окне, казался слишком слабым, значит... рассвет.
— У тебя ведь ещё есть время? Может, выпьешь что-нибудь и просто немного поговоришь со мной?
Быстрый взгляд в сторону окна, закушенная нижняя губа и, наконец, едва заметный наклон головы. Хань потащил Чонина за собой, наплевав на одежду, усадил за стол и занялся приготовлением кофе для себя и горячего шоколада — для Чонина. Украдкой поглядывал на задумчивого Чонина и... наверное, любовался.
Поставив перед Чонином чашку, не выдержал и коснулся ладонью спутанных тёмных волос. Расчесал пальцами, потрогал длинную густую чёлку, наклонился и прижался губами к виску. Чонин тихо вздохнул и потянул его к себе. Через миг Хань сидел у Чонина на коленях — лицом к лицу — и обнимал за шею. Чонин осторожно повёл руками по его бокам, медленно опустил ладони на бёдра, мягко привлёк к себе и не стал возражать, когда Хань коснулся губами его губ.
— И ты не злишься? — прикрыв глаза, прошептал Хань после лёгкого поцелуя.
— На что?
— На всё. Я ведь всё рассказал, и теперь... это разбирательство...
— Я никогда не пытался лишить тебя свободы выбора. И я не могу совершать поступки за тебя. Ты сделал то, что хотел сделать. Это было очень глупо, но ты хотел этого.
— Я просто хочу, чтобы ты был со мной.
Едва заметная кривая усмешка на полных губах.
— Нет, я же не говорил, что хочу считать тебя... — Хань нахмурился, собрался с духом и выпалил: — Я люблю тебя.
Чонин покачал головой.
— Это правда!
— Я знаю. Этого было бы достаточно. Четыре года назад. Но не теперь.
— Почему? — выдохнул в губы Чонину Хань и крепче обнял, не собираясь отпускать его.
— Потому что у Кая был только ты. В остальном он был беззаботен и слеп. Чонин сильно отличается.
Хань долго смотрел в тёмные глаза, нервно покусывал губы, но всё же рискнул предположить:
— Солли?
— И Солли.
— Я ей не нравлюсь? — У Ханя перехватило дыхание. — Она... не верит мне? Просто дай мне время. Мы с ней подружимся. Я постараюсь и...
Чонин вновь покачал головой.
— Всё сложнее, чем ты думаешь.
— Вовсе нет. Невесты у тебя уже нет, ведь так?
— Ты постарался избавиться от Чжису, но она ещё ничего не отменила. И лучше бы тебе решать проблемы по мере их возникновения. По порядку. Сейчас тебя другое должно беспокоить.
— Да, сложно будет, если я окажусь за решёткой пожизненно, — с трудом улыбнулся Хань. — Но теперь я знаю, где накосячил. И я всё равно не жалею, что стащил твой геном. Он был нужен мне. Не для эксперимента, нет... Он нужен был мне лично. И я не хотел бы, чтобы тебя стёрли из моих воспоминаний. Любым. — Хань отвёл густую чёлку со смуглого лба, коснулся кончиком пальца тёмной брови, повторил строгий рисунок и тронул кончик носа Чонина невесомым поцелуем. — Ты не любишь спешить, но я не хочу отпускать тебя просто так. Даже на время.
Хань нарочито поёрзал у Чонина на коленях и облизнул губы.
— Это...
— Голод с выдержкой в четыре года. — Хань расстегнул комбинезон, погладил ладонью Чонина по груди, ощупал пряжку ремня и слегка дёрнул. Пришлось взяться за неё обеими руками, чтобы через минуту ремень упал на пол. Раздевать самого Ханя не требовалось — он до сих пор оставался раздетым.
Кончиками пальцев по смуглой коже на груди и животе, ниже, до желанной тяжести в ладони. На поцелуй Чонин ответил, что давало надежду. Хань прикусил его губу, лизнул, одной рукой гладил шею, другой без спешки водил по всей длине члена, тёрся собственным. Потом торопливо взял в рот пальцы, пососал, напоследок пару раз провёл языком по ладони и вновь сжал член Чонина, увлажнив его собственной слюной.
Со стола полетели чашки — наполовину пустая с шоколадом и нетронутая с кофе. Чонин почти швырнул его спиной на залитую кофе столешницу, выбив воздух из лёгких. Запрокинув голову, Хань развёл ноги и, вцепившись пальцами в расстёгнутый комбинезон, дёрнул Чонина к себе, на себя. Его тело так естественно приняло Чонина, всё ещё разморенное и податливое после ночных вспышек страсти. Хотя стол мог и не выдержать их огня, ну и чёрт с ним.
Громкие стоны метались под высоким потолком. Спина Ханя скользила по разлитым по столу кофе и шоколаду. Голова бессильно свесилась и покачивалась в такт быстрым резким движениям. Затвердевший после первого же толчка член Ханя дерзко упирался Чонину в живот и молил о внимании. Чонин часто и сильно прижимался бёдрами к ягодицам Ханя, вдавливая в кожу металлические заклёпки на комбинезоне. Прохлада металла только подстёгивала чувственность Ханя, заставляла выгибаться и извиваться, елозить по гладкой и влажной от кофе столешнице.
Хань с трудом вскинул голову и ухватился за плечи Чонина. Смотрел на него из-под полуопущенных ресниц и пытался понять, как он вообще жил без этого целых четыре года. Игрушки и прочие замены не в счёт, они и рядом не стояли.
После ночи тело Ханя вспыхнуло и отозвалось быстро. Всего несколько минут — и он потерялся в реальности, чтобы с головой окунуться в оргазм. Сжимал в себе Чонина, впивался короткими ногтями в тёмную ткань комбинезона на плечах, крупно дрожал всем телом и самозабвенно насаживался на член, пока мог, а после таял от ощущения тёплой влаги, струившейся по ложбинке меж ягодиц. Слабо застонал — Чонин пальцами очертил растянутой вход, смазав края спермой.
Прикрыв глаза, Хань лежал на столе и слушал, как Чонин приводил себя в порядок и застёгивал ремень. Горячие пальцы на подбородке и глубокий поцелуй.
— Мне уже пора.
Хань слабо улыбнулся и кивнул.
— Тебе идёт... кофе с молоком.
Повернув голову, Хань приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, как Чонин уходит, потом с трудом приподнялся на локтях, сел. На столешнице и коже — смешанный со спермой крепкий кофе. И на бёдрах следы от пальцев Чонина. Не только на бёдрах, наверное. Томительная пустота внутри и звенящая от лёгкости голова. И запах Чонина как обещание, что всё ещё может измениться. Хань неуверенно потрогал себя между разведённых ног, втолкнул в себя палец на фалангу и мягко погладил. Медленно погрузил палец внутрь себя на две фаланги и томно прикусил губу... Возбуждение не улеглось. Стоило лишь вспомнить ночь и утро, и Хань принимался мягко двигать пальцами. Член почти не реагировал на эти относительно невинные ласки, но телу нравилось, и Хань продолжал сидеть на столе и неторопливо поглаживать эластичные стенки внутри, представляя, что это не его пальцы, а...
— Хён, дверь была открыта, так что... Господи! — На пороге застыл Сэхун, а за его плечом замер Тао. Они пялились на Ханя широко распахнутыми глазами.
— Вот это порнография, вот это я понимаю... — мрачно буркнул Тао, оклемавшись наконец, и отправился за одеялом.
Тем самым одеялом, которое пахло Чонином.
Чанёль и Бэкхён одновременно повернули головы, едва заслышали, как распахивается дверь. Чонин настороженно застыл под их пристальными взглядами, неловко поправил ворот и нахмурился.
— Что случилось?
Наверное, они выглядели как родители, что едва дождались нежно любимое чадо после ночного загула. И чаду лет пятнадцать.
Бэкхён сжал кулаки и покосился на Чанёля, тот вопросительно косился на него в ответ.
— Поговорить надо, — мужественно бросился в атаку Бэкхён. — О Солли.
Чонин на миг будто прислушался к себе, потом мотнул головой.
— Она что-то натворила?
Бэкхён бросил на Чанёля многозначительный взгляд. Пожалуйста. Вместо тревоги и паники — ледяное спокойствие. Чонин выглядел как человек, который точно знает, что с его дочерью всё в порядке.
Для полноты картины тихо скрипнула дверь детской спальни. Солли прошлёпала по ковру, прижимая к груди мишку и потирая кулачком глаза. Привычно добралась до Чонина и затихла, едва он взял её на руки — снова уснула.
Чонин задумчиво оглядел занятый диван и опустился в кресло, устроив Солли поудобнее у себя на коленях.
— Так что случилось?
Ладно. Бэкхён вздохнул и прямо посмотрел на него.
— Солли слышит тебя. Чувствует тебя. Но, что хуже, она чувствует и других.
— В каком смысле?
— Перестань. — Бэкхён устало потёр лоб ладонью и обмяк на диване. — Она не слышит и не говорит, но видит картинки. Как дельфины. Она сама призналась. И ты должен понимать, что это значит.
— Думаешь, дело в том несчастном одном проценте? — Чонин криво усмехнулся.
— Не пытайся задурить мне голову. У Солли нет этого процента. У неё твой чистый геном. Знаешь, если бы это ты творил такое, я бы не сильно удивился. Кстати, ты творишь?
— Нет, — отрезал Чонин.
— Почему я тебе не верю? Ты не умеешь врать.
— Это правда.
— Не верю, — упрямо повторил Бэкхён.
— Я всего лишь слышу Солли. И всё. Ничего больше.
— Слышишь? — Бэкхён хищно прищурился.
— Э-э-э... — озадаченно протянул Чанёль, которому Бэкхён успел кое-что рассказать, но далеко не всё, так что он слабо понимал, что происходит.
— Потом, — отмахнулся Бэкхён от Чанёля и снова посмотрел на Чонина. — Ты слышишь Солли?
— Именно. Буквально. Я слышу её голос. Довольно реалистично. Никаких картинок, как видишь. И слышу только Солли, никого больше.
— Погоди, а как же твоё чутьё в боевых условиях? — возмутился Чанёль.
— Никак. Просто хорошая подготовка. Это же легко — просчитать действия террористов, если знаешь их цели.
— Он издевается? — беспомощно спросил у Бэкхёна Чанёль.
— Не похоже. Кажется, он сам в это верит. Быть может, делает это неосознанно.
— Какого чёрта? — возмутился теперь уже Чонин. — Что ещё я делаю неосознанно?
— Чувствуешь других. Если я тебе сейчас скажу, что Хань тебя не любит и никогда не любил...
Чонин вовремя спохватился и промолчал, правда, не поленился испепелить Бэкхёна взглядом.
— Вот именно! Откуда ты знаешь, что это не так? Только не говори, что со слов Ханя. Четыре года назад он разбирался в собственных чувствах куда хуже, чем сейчас. Минуту! Это, что же, получается, Кай тоже умел... Нет, не могу больше. Чанёль, мне нужен кофе. Термоядерный и немедленно. Иначе я тут совсем спячу.
— Ты уже спятил, — любезно "утешил" его Чонин.
— А ты вообще молчи! Господи! Ну за что мне это? Вечно ты весь какой-то... не по плану! И Хань тоже... Два барана! Чанёль!
Как и было уговорено, Чанёль полез за приготовленным пистолетом и наставил его на Чонина. Чонин и ухом не повёл.
— Почему ты его не остановил?
— С предохранителя не снял, — равнодушно объяснил Чонин. — И стрелять он точно не собирается.
— Ага! Откуда ты знаешь?
— Да у него на роже это написано. Может, хватит уже?
— Ну ладно! — Разъярённый Бэкхён отобрал оружие у Чанёля и тоже наставил на Чонина. Выждал паузу и потянул за спусковой крючок.
Сухой щелчок нарушил тишину.
Чонин спокойно смотрел на него.
— А вот это тебе будет сложнее объяснить...
— Не особенно. Чанёль иногда рассуждает здраво, так что наверняка убедил тебя разрядить пистолет перед дурацкими экспериментами. Обычное следование инструкции. Он достаточно долго работает со мной, чтобы правила впитались в кровь. Бэкхён, я солдат. Если хочешь проверять свои теории, проверяй их в той области, в которой ты сам уверен. Не лезь туда, о чём не имеешь представления. Я отлично знаю, как выглядят люди, которые намерены проливать кровь и убивать. Ни ты, ни Чанёль сейчас так не выглядите. Это самый банальный опыт, а вовсе не что-то заоблачное и сверхъестественное. Это точно так же, как ты понимаешь, когда акула нападёт, а когда поплывёт себе дальше.
Чанёль с ошеломлённым видом плюхнулся на диван.
— Всё равно. Ты многие вещи знаешь, какие не знает никто. И ты всегда уверен в том, как будет действовать преступник. Ты не предлагаешь варианты, ты всегда излагаешь схему действий так, будто железно уверен в этом.
— Тебе всего лишь так кажется.
— Ну да! Ещё скажи, что всем разом так кажется! И ты всегда знаешь наверняка, когда попадёшь в цель. Ещё до выстрела!
— Я просто хорошо стреляю.
— Бесполезно. — Чанёль беспомощно посмотрел на Бэкхёна.
— Ладно, это сейчас не так важно. Куда важнее разобраться с Солли. Нужно выяснить причины и механизм её способностей.
— Хочешь и её превратить в объект для экспериментов? — помрачнел Чонин.
— Нет. Но это нужно. В самом деле. Если ты хочешь, чтобы она вновь говорила и слышала. Сейчас она всё больше пользуется своими талантами, а значит, вероятность, что она вновь заговорит и начнёт слышать, стремительно уменьшается. Сейчас ей никто не нужен. Только ты. Она может говорить с тобой — остальное для неё не имеет значения. Но ты ведь сам отлично понимаешь последствия этого. Ты можешь гарантировать, что будешь рядом с ней всю её жизнь? Вряд ли. Подумай, что с ней будет, когда тебе придётся оставить её. Подумай о том, что она всю жизнь будет одинока, потому что кроме тебя ей никто не нужен. Мы с Чанёлем — замена тебя на время, на очень короткое время. И, знаешь, мы с Чанёлем тоже не бессмертные. И это у нас ещё своих семей нету. А потом? Это ненормально, и ты прекрасно это знаешь. Солли может любить тебя, но воспринимать мир и более адекватно. Если помочь ей. Если закрыть глаза на всё, мы только хуже сделаем. Кроме того, если она вновь будет говорить и слышать, она не потеряет свои способности, но сможет лучше с ними управляться.
Чонин промолчал. Кончиками пальцев отвёл длинную прядку с лица сладко спящей у него на руках Солли и закусил губу.
Бэкхён отстранённо думал, что видит перед собой человека, прожившего две жизни сразу. Человека, который никогда не был женат, любил парня, но мог похвастать дочерью. Он вызывал и удивление, и восхищение сразу. Абсолютная ошибка реальности.
— Тебе на дежурство скоро. Не возражаешь, если Солли побудет у меня? С дельфинами ей не так одиноко в твоё отсутствие.
Чанёль держал мысли при себе и даже не предлагал неизменное печенье. Хотя так было лучше, чем вновь торчать в кабинетах, любоваться через стекло на Чондэ и Минсока и их попытки как-нибудь выручить Ханя.
— Ты уже говорил с отцом? — Чанёль лениво вытянул ноги и с комфортом развалился на стуле. На всю казарму гремела музыка, а чуть в стороне пятёрка коллег резалась в карты.
Чонин валялся на диванчике и смотрел в потолок — всё равно делать было нечего. Машину для дежурного объезда забрала сменная группа. В гараже остались только фургоны для экстренных выездов, но тревожных сигналов не поступало. А до конца дежурства ещё семь часов.
— Логово на связи, приём.
— Логово, проверка двух гражданских...
Чонин прикрыл глаза и отрицательно качнул головой в ответ на вопрос Чанёля.
— В газетах и новостях пока ничего.
— Знаю.
— Временное затишье. Перед бурей. Чжису звонила?
Чонин снова покачал головой.
— Слушай, а как вы с этим китайчонком... ну... это самое...
— Не твоё дело, — отрезал Чонин, не потрудившись открыть глаза.
— Нет, я чисто технически... Что, вот прямо так — и в...
— Ёлли, я тебя умоляю.
— Ну интересно же. Хотя логично — он красивый как картинка. Наверное, везде красивый. Готовить он хоть умеет?
— Угу.
— Уже полегчало. Будет тебя и Солли кормить. Надо ему подогнать рецепт миндального печенья.
— Не надо. У тебя уже годовые запасы, куда больше? Лучше научи его блины жарить.
— Ага, значит, у тебя на него планы!
— Не знаю, Ёлли. Иди лучше в карты сыграй...
— Логово, срочный вызов. Красный код. Новостройка у набережной к югу. Портовая магистраль. Поступили жалобы от жильцов соседнего дома.
— Принято. Выезжает группа пять-три.
— Или нет, — договорил Чонин, слетев с дивана, подхватив сумку и рванув к гаражу. За спиной топал Чанёль.
— Пусти меня за руль!
— Нет уж. Снова будем тащиться как в прошлый раз.
— Я не сяду в машину, пока ты за рулём!
— Кто тебя спрашивать будет? Проверь лучше снаряжение и винтовки.
— Заряды боевые или оставить резину?
— Резину пока, а там видно будет. — Чонин круто вывернул руль, и фургон вылетел из гаража по дуге и боком. Тяжело встал на все колёса и с рёвом помчался вперёд по улице.
— Я... ничего... не поставлю... такими темпами... Чёрт!
Чонин хмыкнул, различив характерный звук падения.
— Эй! — возмущённо позвал Чанёль. — Ещё один синяк — и я тебе выставлю медицинский счёт к оплате. Ты хоть предупреждай, что ли...
— Ёлли.
— М-м-м?
— Держись крепче.
Фургон красиво прошёл крутой поворот на выезде к магистрали. Правда, всё содержимое фургона при этом покинуло законные места и разлетелось по полу. Чанёль пробежался от хвоста фургона к кабине, едва не свернул себе шею, наступив на огнетушитель, и повис на спинке сиденья рядом с водительским.
— Ненавижу тебя...
— Я тебя вовремя предупредил, — обиженно протянул Чонин. — Кстати... Крепко держишься?
— Не очень.
— Тогда вцепись ещё и зубами. Для надёжности. И...
Чанёль чуть не взвыл, долбанувшись головой о свод кабины — фургон подскочил на подъезде к пешеходному переходу.
— Только попробуй ещё раз сесть за руль! Псих! Кто тебе вообще разрешил водить транспорт?
Фургон Чонин остановил возле жилого многоэтажного комплекса. Дальше они двинулись к новостройке своим ходом. Прихватили оружие и очки с фильтрами. Ну и передатчики для связи. На подходе к высившемуся у берега реки зданию разошлись в разные стороны.
— В Сибири тихо, — шепнул через семь минут Чанёль, завершив обследование подходов к зданию с правой стороны и остановившись у хлипкого жестяного заборчика со здоровенной наклейкой.
— Ты где-нибудь видишь паспорт объекта?
— Чего? — опешил Чанёль и даже чуть опустил винтовку.
— Паспорт объекта. Что-то вроде большого стенда с буковками. Там должны быть данные по проекту. Кто сдал, кто принял, кто занимается сейчас. Номерочки ещё, дата. Лицензия и прочие скучные мелочи.
— Ты хочешь, чтобы я тут ползал в темноте и искал тебе какой-то стенд с буковками?
— У тебя фильтры на очках для чего? И я просто спросил, видел ты что-то похожее... Замри!
— А? — Чанёль послушно замер, но повертел и головой по сторонам. — Что случилось?
— Не шевелись, сейчас... сделаю фото на память — Ёлли на фоне паспорта объекта.
— Тьфу! — Чанёль повернулся к здоровенной наклейке на жести и озадаченно поскрёб за ухом. — А нафига оно тебе?
— Если тут в самом деле шарятся тёмные личности, то с позволения того, кто контролирует здесь всё на данный момент. Что там указано?
— Какая-то иностранная компания. Строительный проект для торгового или развлекательного центра.
— Что за иностранная компания?
— Да чёрт её знает. Тут не латиница. Тайская или откуда-то оттуда. По-нашему написано просто "строительная компания". И всё.
— Логово, от группы пять-три, доклад каппа. Паспорт оформлен с нарушением правил. Мы входим, — коротко доложил Чонин как старший.
— Логово группе пять-три. Подтверждаем. Каппа, видим сигнал.
— Логово, проверьте строительную компанию дополнительно, реквизиты не указаны, — помедлив, добавил Чонин.
— Как входить будем? — Чанёль прислонился плечом к жестяному заборчику и быстро выглянул, чтобы прикинуть путь к недостроенному крыльцу. — Местность открытая. Нас заметят так или иначе.
Рядом промелькнула тень. Чанёль прищурился, напрягая глаза, потом разглядел у заборчика с другой стороны сидящего на земле Чонина. Тот деловито менял магазин.
— Ставь боевое, — коротко велел по каналу связи.
— Шутишь? Я не брал с собой, ты ж сказал оставить резину.
— Для начала — резину. Сейчас...
Чанёль так и не понял, когда и куда Чонин подевался. Но через минуту подскочил на месте от неожиданности, когда его похлопали по плечу. Чонин с невозмутимым видом вручил ему боевые заряды и небрежным движением головы велел перезаряжаться.
— Думаешь, это всерьёз?
— Не знаю. Я только знаю, что с нашей подготовкой можно идти и с боевыми. Вряд ли ты станешь палить во все стороны без причины. И я тоже — не стану. Зато не будет непредвиденных накладок. Не хочется оказаться с резиной под реальным обстрелом. Это ни черта не выглядит смешным. Ладно, на что там жалоба была?
— Шум, хлопки и вопли.
— Именно. Гражданские слабо разбираются в звуках выстрелов. Наиболее частая характеристика — хлопки. Добавь нарушение в оформлении паспорта объекта. Ты всё ещё хочешь идти с резиной?
— Нет, — буркнул Чанёль и послушно перезарядил винтовку боевыми. — Поставить на одиночный режим?
— Нет, короткие очереди. Объект крупный. Моя интуиция подсказывает, что тут спрятать можно много народа, а нас всего двое.
— Это у тебя-то интуиция? Откуда ей в тебе взяться? — фыркнул Чанёль и снова выглянул из-за заборчика. — Тихо как-то. Нам точно надо туда лезть?
— Предлагаешь торчать практически у всех на виду под прикрытием тонюсенького листа жести? Типа фиговым листком прикрылись — и порядок?
— Ненавижу, когда ты говоришь такие гадости. И этим вот тоном.
— Да ладно тебе, подвинься... — Чонин протиснулся мимо Чанёля к столбику, плавно опустился на корточки, переключил фильтры на очках и осторожно выглянул. — Справа и слева чисто. Простреливаются хорошо только три метра от забора и сам забор. Ближе к крыльцу — сложнее. У самого крыльца — хрен там был. Нам надо туда. — Чонин задумчиво потрогал нижнюю губу кончиком пальца. — Рвануть лучше вместе и бежать быстро. Скрести пальцы на удачу — вдруг вовсе не заметят.
Он вскинул голову и слабо улыбнулся Чанёлю, но улыбка медленно сползла с его лица.
— Что ещё? — напрягся Чанёль и почесал ногтем кожу над ключицей — там, где подрагивала алая точка.
— Чёрт... заметили...
Чонин рванулся вверх и вцепился в комбинезон на груди Чанёля одновременно с глухим ударом, встряхнувшим лист жести.
Чанёлю брызнуло в лицо тёплым, залило очки. Он зажмурился и свалился на Чонина.
Поодаль прозвучал знакомый хлопок выстрела с ожидаемым опозданием.
Чанёль покопошился, приподнимаясь, вытер лицо и очки рукавом и распахнул глаза. Сквозь тёмные потёки на линзах не сразу сообразил, что и к чему, сменил фильтры...
— Твою мать! Группа пять-три Логову, приём!
Руки скользили по влажной и липкой от крови коже.
— Логово на связи.
— Капитан Ким... чёрт... Ранен офицер, нужно подкрепление. Чёрт... как же так...
Чанёль изо всех сил старался зажать рану, хотя и знал, что не поможет. Тут требовалась конкретная медицинская помощь и в течение получаса, не позднее. Он нашарил свободной рукой аптечку на поясе у Чонина, откинул крышку и достал ампулу с коктейлем-консервантом. По ним продолжали стрелять, но пули проходили выше.
— Базовые характеристики, лейтенант.
— Ранение в шею, сейчас вколю заморозку, это даст полчаса — максимум. Большая кровопотеря. Боевая пуля стандартной армейской модификации. Рана слепая. Нужен нанохирург... На подходе к объекту как минимум три снайпера.
Чонин пытался сделать вдох, но из-за этого кровотечение усиливалось. Тёмные капли проскальзывали меж пальцев Чанёля, но если бы он убрал руку, кровь брызнула бы фонтаном — пока заморозка не сработала.
Но Чонину нужно было дышать.
Чанёль нашарил в аптечке трубку, продул, снял с пояса Чонина складной ножик, салфеткой протёр кожу на шее, настроил фильтры, чтобы видеть медицинские и анатомические данные, и резко прижал лезвие к шее, как их учили на подготовительных курсах по оказанию первой помощи. Торопливо продул трубку ещё раз и вставил в получившуюся ранку. Сначала пошла кровь, но после трубка прочистилась.
Губы у Чонина побелели, и он пытался что-то сказать. Чанёль, скорее, именно по губам и прочитал, чем услышал:
— Солли...
— Дыши, мерзавец... Только попробуй сдохнуть! Вот выживи, и с Солли всё будет хорошо... — Зажимать рану на скользкой от крови смуглой шее было чертовски трудно, но необходимо. Чанёль решил, что сдохнет сам, но руку не уберёт.
Семь минут с прижатой к шее Чонина рукой и под глухие хлопки выстрелов до прибытия пятёрки боевых фургонов и бригады медиков показались ему вечностью.
◄ 13 ►
◄ 13 ►
Чанёль встрепенулся, когда его бесцеремонно подёргали за рукав комбинезона. Неохотно разлепил веки и уставился на заплаканную мордашку Солли. Пока он сонно моргал и пытался сообразить, откуда Солли взялась в пустынном зале клиники, по коридору протопотал Бэкхён, остановился рядом и наклонился вперёд, уперевшись ладонями в колени и пытаясь при этом отдышаться.
— Что случилось? — сиплым голосом спросил он у Чанёля через минуту. — Солли как будто с ума сошла и притащила меня к клинике. Ночной кросс по нескольким кварталам меня едва не прикончил...
— Чонин ранен, — тихо и просто ответил Чанёль, подхватил Солли и усадил к себе на колени. — Всё хорошо...
Он честно жестами успокаивал Солли, неловко объяснял, что успели вовремя, что нанохирург взялся за операцию ещё в машине, а в клинике её продолжили, надо немножко подождать всего лишь. Но на самом деле он лишь пытался отогнать пугающие воспоминания и не переживать ещё раз долгие минуты ожидания и терзаний, что вдруг не успеют...
— Рана...
— В шею. Пулю достали ещё на пути в клинику. Они справятся. Они обещали.
Бэкхён кивнул и рухнул в кресло рядом, устало закрыл глаза и вздохнул. Он сам работал в смежной сфере и знал, что такие раны не так уж опасны, если помощь подоспеет вовремя. С нанохирургией вообще можно многое сделать.
Если вовремя успеть.
Через час к ним вышел Ким Чунмён, серый и помятый, но со слабой улыбкой на губах. Они устроились у кофейного автомата и немного помолчали. Чунмён отдал свой стакан с кофе Бэкхёну, сам же жестами постарался успокоить Солли. И ему это удалось. Возможно, Солли уже и сама знала, что опасность миновала. Если она слышала Чонина в самом деле.
— Операция прошла хорошо. Он спит сейчас. Отпустят его через неделю, не раньше. Надо убедиться, что наношвы легли как следует. Но примерно месяц ему нельзя говорить.
— Вряд ли его это огорчит, — без тени веселья отметил Чанёль. — Он и так не любитель поболтать.
— Может быть, но в свете судебного процесса это не очень хорошо. Он всё-таки свидетель.
— Без разницы, — вмешался Бэкхён. — Чонин отказался давать показания вообще. И отказался быть как свидетелем обвинения, так и свидетелем защиты. Если у них и были какие-то иллюзии на сей счёт, то теперь их не останется, потому что Чонин не только не хочет говорить, но и не может физически.
— Они могут попросить его писать, а не говорить.
— Пусть попытаются, — пожал плечами Чанёль. — Ты не хуже меня знаешь, насколько Чонин упрям.
— Хань спас ему жизнь, — пробормотал Бэкхён, — и Чонин не станет в этом участвовать. Если бы он хотел этого, давно бы рассказал правду, но он молчал четыре года. И сейчас тоже будет молчать.
— Как это вообще получилось? — выдержав короткую паузу, поинтересовался Чунмён. — Хань талантлив. У меня просто в голове не укладывается, что он мог так поступить. Украсть геном, воссоздать человека, а потом... У меня чуть сердце не остановилось, когда я впервые увидел Кая. Сходство просто поразительное. Даже несмотря на то, что он умирал...
Бэкхён отставил стаканчики с кофе и закрыл лицо ладонями.
— Не надо об этом. Я не хочу представлять, в каком состоянии он к вам попал, доктор Ким. Наверное, Чонин прав — это уже неважно. Важно лишь то, что вы тогда успешно провели операцию, которая спасла его. Без Кая это было бы невозможно. А Кай был бы невозможен без Ханя. Замкнутый, чёрт бы его побрал, круг!
Бэкхён умолк, потому что в зал влетел встрёпанный Хань.
— Помяни чёрта... А этому кто и что сболтнул?
— Без понятия, — честно признался Чанёль, разглядывая Ханя с искренним любопытством.
— Не я, — пробормотал Чунмён. Вот он не смотрел на Ханя, а смотрел на Бэкхёна и чуть хмурился. Наверное, пытался понять причину раздражения Бэкхёна.
— Чего припёрся? — не особо радушно поприветствовал Ханя Бэкхён и притянул к себе поближе насупленную Солли.
— Я был... в школе... мне сказали... — Хань перевёл дух и уже более чётко вопросил: — Как он?
— И что это тебя в школу понесло на ночь глядя?
— Не твоё дело. Я задал вопрос.
Солли подёргала Бэкхёна за рукав и успокаивающе погладила.
— С ним всё в порядке, — вмешался Чунмён. — Операция прошла успешно, но в течение недели ты его не увидишь. Никто не увидит. Посещения разрешат только Солли и близким родственникам на пятый-шестой день. И ему месяц нельзя будет говорить. Всё обошлось, так что успокойся и иди домой. Тебе и так хватит нервотрёпки с процессом.
Хань переступил с ноги на ногу и упрямо посмотрел на Чунмёна.
— Совсем нельзя увидеть? Даже издали?
— Совсем. Он и не одобрил бы. Наверное, сам знаешь, как он "любит" клиники и просто "обожает" показываться всем на глаза не в лучшем виде.
Хань перевёл потухший взгляд на Чанёля и вздохнул, потом обречённо спросил:
— Что там вообще случилось?
— Ничего. — Теперь поплохело Чанёлю, потому что всё случившееся в очередной раз ожило в памяти. — Он поймал пулю, предназначавшуюся мне. Ранило в шею.
Хань побледнел и присел рядом с Чанёлем. Наверняка без труда представил, какой была рана.
— Пришлось ещё и порезать ему шею слегка, чтобы поставить трубку.
Хань отрешённо кивнул, сплёл пальцы и с силой сжал.
Они все вместе так и проторчали в клинике до утра. Только после второго подтверждения, что с Чонином всё будет отлично, разбрелись по домам. Впрочем, Солли позволили остаться в клинике, да и не удалось бы её забрать. К Чонину её не пустили — пока что, поэтому девочка прикорнула на диване в кабинете Чунмёна. Визит Чжису она пережила с выдающимся безразличием.
— Она никогда меня не признавала, словно я ей и не мать вовсе, — призналась Чжису Чунмёну и приняла из его рук картонный стакан с кофе. — Насколько всё серьёзно?
— Уже всё. После операции такие раны переходят в обычный класс. Всё будет в порядке. Хотя я не знал, что вы с Чонином по-прежнему... я имею в виду...
— Я не знаю. — Чжису сделала глоток кофе и прикрыла глаза. — До сих пор поверить не могу, что он переспал с тем доктором. У нас ведь всё было хорошо.
— Или ты думала так.
— Или я думала так, — не стала спорить Чжису. — Может, мы виделись не так уж и часто, но... Нет, поверить не могу.
— Я так понимаю, ты не расторгла помолвку?
— Я не знаю, как мне это сделать. Предлагаешь мне заявить, что мой жених путается с парнем, поэтому... Господи... Это немыслимо просто. Я же столько лет его знаю...
— Разве ты обязана что-то объяснять? Достаточно лишь сказать, что ты больше не хочешь этого брака.
Чжису мрачно усмехнулась и откинула длинную тёмную прядь за спину — снова сменила цвет волос.
— И? Чунмён, иногда ты такой наивный, что мне страшно за тебя становится. Мне нужно объяснение. Убедительное. Хотя бы потому, что я спала с Чонином, выносила и родила его ребёнка. Неужели ты думаешь, что мне это забудут? С такой подмоченной репутацией я не могу себе позволить расторгнуть помолвку без веской причины. Заявить же, что мой жених — гей, я тоже не могу. Оптимальное объяснение, но это будет некрасиво по отношению к Чонину. Может, пара из нас и получилась никудышная, но это не отменяет того, что он мой друг. Я не могу так с ним обойтись. Положим, это объяснение вполне себе нормальное, но такие вещи не принято выносить на публику. Это привлечёт лишнее внимание со стороны прессы к Чонину и ударит по делам его отца так или иначе. Слухи о пассиях Чонина вряд ли всерьёз навредят политической карьере его отца, но не лучшим образом отразятся на карьере самого Чонина. И ударят по семье. Традиционно геи не имеют отношения к военной сфере, но Чонину нравится военная стезя. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня его попросили заняться чем-нибудь другим. Ему хватает неприятностей и от грядущего процесса, где его докторишка ходит в главных обвиняемых. Эти пикантные подробности обсмакуют тут же со всех сторон, едва кто-нибудь узнает, что они ещё и спят вместе.
— Ты драматизируешь. Военные так просто его не отпустят, хотя ты права в том, что слухи будут, как и бурление в прессе, а это лишняя нервотрёпка. — Чунмён откинулся на спинку стула, помолчал с минуту, а затем тихо продолжил: — Ты могла бы просто сменить жениха. Эта причина не хуже любой другой. Сердцу не прикажешь, полюбила другого и попросила Чонина отпустить тебя. Милая история.
— Прямо мелодрама, уж точно. Чунмён, женихи на дороге не валяются. Особенно такие, которые удовлетворили бы мою семью в качестве равноценной замены Чонину.
— Но ты подумай об этом, — попросил Чунмён и поспешно отвёл глаза, чтобы не встречаться с Чжису взглядом. — И ты напрасно пришла, к нему тебя сейчас не пустят.
— Я знаю. Просто беспокоюсь. — Чжису сжала пальцами ремешок сумки и вздохнула. — Это уже походит на традицию, да? Хотя бы раз в год всё семейство совершает паломничество в клинику и к тебе в кабинет, потому что с Чонином снова что-то случилось. Четыре года этого даже не хватало.
— Четыре года эти паломничества почти не прекращались, — печально улыбнулся Чунмён. — Ты просто часто уезжала, вот и не помнишь, как все приходили в клинику — самое меньшее — раз в неделю. Наверное, у Чонина особый талант объединять семью...
Чжису слабо кивнула и тихо всхлипнула. Чунмён, закусив губу, выдвинул ящик стола и зашарил внутри в поисках салфеток.
Хань выдержал две встречи с До Кёнсу, когда каждое его слово записывали. Меньше всего его беспокоили допросы, куда больше он изводился от нетерпения и ожидания. Он как раз покидал министерство и на ходу набирал номер клиники. Девушка-оператор вежливо подтвердила, что Ким Чонина наконец-то отпустили утром.
Хань задержался на ступенях и прикинул время. Почти пять. Скорее всего, Чонин наведался домой, чтобы повидаться с роднёй, а потом вместе с Солли отправился в школу. Вряд ли сразу после клиники его тянуло на визиты, так что он до сих пор в школе.
Хань забрался в салон и двинул в школу. Без особого труда сориентировался внутри и поднялся по лестнице. В задумчивости потоптался у двери, потом решился и ткнул пальцем в кнопку. Как ни странно, открыла ему Солли.
— Привет, а как ты... как ты услышала звонок? — ошеломлённо вопросил Хань.
Он мало что понял из быстрых жестов, тогда Солли указала на кнопку. До Ханя дошло не сразу, что Солли хочет, чтобы он снова позвонил, но всё-таки дошло. Он послушно позвонил. Вместе со звуковым сигналом замигали лампы.
— Ясно. Можно зайти?
Хань сбросил обувь и поинтересовался, где Чонин. Солли приставила к губам пальчик, потом сложила ладошки лодочкой и прижала к щеке. Должно быть, это означало, что Чонин уснул. После новой пантомимы Хань сообразил, что Солли не хочет, чтобы он будил Чонина.
— Ты можешь побыть у нас, но папу не буди. Пусть сам проснётся, когда захочет. Он устал. Много людей.
Хань кивнул и осторожно направился в гостиную, стараясь ступать бесшумно и не задевать разбросанные по полу игрушки. И остановился, когда увидел Чонина.
На полу валялся сброшенный комбинезон, сам Чонин лежал на диване — вытянулся на спине и закинул левую руку за голову. Серо-зелёный клетчатый плед оставлял открытыми узкие ступни и тонкие лодыжки, плечи и грудь. Правая ладонь оказалась прижата к солнечному сплетению.
Хань сглотнул, различив светлое пятно на шее Чонина. След после операции. После нановмешательства не оставалось шрамов, но оставались чуть более светлые пятна на коже. Когда цвет выравнивался, это означало, что произошло полное восстановление. На смуглой коже Чонина след после операции был вызывающе заметным, свежим.
Хань подошёл ближе, аккуратно расправил плед, чтобы получше укрыть Чонина. Провёл пальцами по густым волосам, погладил. Хотел усесться рядом и побыть вот так немного, но в мыслях отругал себя и отступил, чтобы поискать Солли. Выяснил, что Солли голодная. Устроив девочку за кухонным столом, Хань сбросил пиджак и вознамерился приготовить хотя бы злополучные блинчики.
Солли соскользнула со стула, помахала руками и что-то сказала с помощью жестов. Хань не понял ничего и беспомощно покачал головой. Солли сердито подбоченилась, резко повела ладошкой, велев Ханю застыть на месте, и умчалась. Вернулась она быстро и впихнула Ханю в руки скомканные футболку и шорты, потом отбуксировала в ванную и закрыла дверь, оставив Ханя с самим собой наедине для переодевания.
Хань растерянно осмотрел выданные ему вещи. Несомненно, они принадлежали Чонину. И пахли Чонином. Он натянул просторные шорты. Несмотря на запах, Чонин вряд ли хоть раз надевал их. Шорты оказались длинноватыми для Ханя. Повезло хоть, что свободные и на шнурке. В брюки Чонина Хань мог и не влезть, несмотря на разницу в росте — в бёдрах и поясе Чонин был тоньше. Футболку Чонин явно носил часто, и вот она Ханю оказалась велика, так и норовила сползти то с одного плеча, то с другого. Мягкая из-за частой носки ткань приятно прилегала к коже.
Хань аккуратно сложил снятые брюки и рубашку, вернулся к плите и позволил Солли оценить свой вид. Она продемонстрировала ему вскинутый большой палец и полезла за миской. При всём интересе к действиям Ханя Солли отличалась такой же бесталанностью в кулинарии, как и Чонин. Хотя следовало отдать ей должное — она хотя бы это признавала.
Хань чувствовал себя неловко и скованно. Он прежде не возился с детьми, а Солли ещё и не походила на обычных детей. Она не шумела и не трещала без умолку — она молчала даже тогда, когда говорила. Хань не сразу попривык к тому, что его оклики или зов оставляли без внимания. Солли ещё и не слышала — он знал об этом, но далеко не всегда мог состыковать это знание с практикой. И продолжал неловко себя чувствовать, потому что всякий раз, как он хотел что-нибудь сказать Солли, требовалось привлечь её внимание, оказаться напротив неё, смотреть ей в лицо и тщательно пытаться донести до неё нужную мысль жестами, мимикой и чёткой артикуляцией. Впрочем, Солли понимала его куда лучше, чем он — её. А ещё она намного лучше разбиралась в математике и считала всё в доли секунды, несмотря на возраст. Удивительно практичный и педантичный ребёнок — когда Хань что-то брал и ставил на место после, Солли непременно лезла туда же и поворачивала или передвигала вещи так, как они стояли раньше.
Хань заинтересовался этой особенностью, нашёл на книжных полках в гостиной разные книги после приготовления пресловутых блинчиков и нагрузил на стол. Пока блинчики остывали — горячие Солли есть отказалась — Хань показывал ей книгу с репродукциями известных картин. Солли смотрела на мировые шедевры без каких-либо ярких эмоций. Когда же Хань попытался обсудить с Солли игру цветов и оттенков, она притащила блокнот, карандаши и просто нарисовала ему классический "радужный" круг, где обозначила классические сочетания цветов и цветовые контрасты. Всё. Ей хватало.
— Ну ладно. А так? — Хань придвинул к Солли пособие по управлению вертолётом с пометками Чонина на полях. Солли деловито перевернула несколько страниц и показала ему чертежи двигателя, потом сцапала за руку и утащила к себе в комнату, выволокла из-под кровати длинную коробку и вывалила перед Ханем её содержимое. Ханю поплохело от надписи на коробке "Мега-конструктор". Он никогда не питал любви к таким игрушкам, а от вида книги с возможными видами сборок его начинало клонить в сон. Впрочем, Солли с ходу забила на книгу с рекомендациями и жестами пояснила, что у составителя бедная фантазия, после чего принялась собирать из деталей какую-то муть, ловко управляясь с отвёртками и прочими инструментами. У неё минут за десять получилась отличная копия вертолёта из пособия Чонина.
— Крошка, такими темпами тебе светит техническое образование, — ошеломлённо подытожил Хань, когда ему вручили мини-вертолёт.
Он для верности пошарился по комнате Солли и пришёл к выводу, что Солли в принципе не привлекали вещи, которые обычно нравились девочкам. Или Чонин в этом мало понимал и дурно влиял на ребёнка, потому что комната Солли больше походила на комнату мальчика, чем девочки. Только неизменный Тэдди худо-бедно вписывался в обычные рамки, и Солли не тянуло разобрать мишку на детали. Всё остальное она непременно разбирала и собирала обратно. Не собирала обратно разве что кукол, небрежно сваленных в пыльную коробку. Кукол ей, скорее всего, дарили родные, а хранились они жутковато: руки, ноги, головы, туловища — всё по запчастям, миниатюрные платья и костюмчики Солли не интересовали вообще и валялись на дне коробки. Машинки Солли тоже дарили. И они тоже хранились в разобранном виде, потому что её больше привлекали миниатюрные моторчики и всякие фигурки со строгими классическими формами. Хотя собирать машинки обратно Солли нравилось.
Хань озадаченно сидел посреди комнаты и чесал за ухом, пытаясь припомнить, водились ли за Чонином и Каем подобные склонности. Кай был менее прагматичным, чем Чонин, особенно в свете любви к танцам. Чонин обладал всё той же жёсткой самодисциплиной, но танцы в его случае заменялись на тэквондо. Довольно равноценно на самом деле, разница только в оттенках практичности. Солли несколько в это не вписывалась, хотя при различии в целях методы оставались одинаковыми. Впрочем, Солли с восторгом относилась и к тэквондо, и к танцам. Последнее, ей, конечно, не светило в силу её глухоты.
Солли вспомнила о блинчиках, и они вернулись к столу. Хань немедленно убедился ещё раз в математических склонностях Солли, потому что она принялась объяснять, как надо есть блинчики. Это сводилось к игре с чёткими математическими правилами и использованием подручных предметов по принципу жёсткой классификации: круглое — отдельно, с углами — отдельно, длинные ложки, вилки и ножи — отдельно тоже. Резать блинчики — строго по правилам: один раз вдоль и два — поперёк, чтобы обязательно выходило шесть одинаковых кусочков...
Хань едва не свалился со стула, когда наконец заметил прислонившегося к косяку Чонина. Тот завернулся в плед, как в плащ, и молча наблюдал за ними.
— Привет, — неуверенно пробормотал Хань, лихорадочно роясь в голове в поисках подходящей причины для его внезапного визита. Ещё ведь и стоило как-то объяснить Чонину, почему это Хань напялил чужую одежду.
Чонин небрежно оттолкнулся плечом от косяка, бесшумно подошёл к раковине, на ходу смахнув со стола чистый стакан, набрал воды и принялся пить по чуть-чуть. Хань закусил губу, разглядывая его и пытаясь понять, насколько плохо или хорошо Чонин себя чувствует. Скорее всего, Чонину пока ещё больно было пить. Или неудобно. Наноманипуляции заменяли исходные клетки и полностью восстанавливали повреждённые, но это всё равно ощущалось иначе. Пока тело не восстановится полностью само по себе, Чонин так или иначе будет ощущать дискомфорт. И, скорее всего, ему сейчас нельзя есть всё, что хочется.
— Тут неподалёку вроде бы есть ресторанчик. Я могу заказать на ужин куриный бульон, если хочешь, — тихо предложил Хань, продолжая разглядывать замотавшегося в плед Чонина.
Отставленный стакан, короткий взгляд поверх плеча и лёгкое движение бровей. Вероятно, это переводилось как "делай, что хочешь".
Хань робко высунулся в коридор и полюбовался, как Чонин уронил плед на пол и скрылся за дверью ванной — оттуда скоро донёсся шум льющейся из крана воды. Ханя подёргали за штанину, и он удивлённо уставился на Солли. Она выглядела чем-то недовольной и жестами доходчиво объяснила, что Хань — кретин. Полный. И даже не лечится, а стоило бы.
Нить рассуждений Солли ускользала от понимания Ханя.
— Да что я сделал не так? — возмутился он в конце концов и решил уже вломиться в ванную, припомнив, что защёлки там нет, но Солли опять вцепилась в его штанину и помотала головой. В итоге Ханю удалось от неё добиться только пояснения, что Ханю нечего делать в постели Чонина, даже если это ванна, а не кровать.
Хань ошарашенно пялился на Солли и чувствовал, как у него полыхают даже уши.
Хань спасся телефоном и заказом, а потом явился курьер. Хань забрал у него коробки и пакеты, расплатился и накрыл на стол с помощью Солли. Чонин снова ничего не сказал, когда выбрался из ванной. Он молча поел, а после так же молча помогал Ханю наводить порядок и мыть посуду.
Хань время от времени косился на Чонина и прикидывал, что же ему делать. И всё больше ему казалось, что он поступил по-дурацки, когда приехал в школу и остался.
— Не возражаешь, если я останусь здесь? — покончив с посудой, спросил Хань. Раз уж делать глупости, то с размахом. Он сжимал в пальцах полотенце и вопросительно смотрел на Чонина. Тот присел на край стола, скрестив длинные ноги в лодыжках и сунув руки в карманы свободных военных брюк. Широкие плечи обтягивала пятнистая футболка — почти такая же, как та, что болталась на Хане. И Чонин смотрел на Ханя из-под густой чёлки с лёгкой усталостью во взгляде.
— Я знаю, что тебе пока нельзя говорить, но ты мог бы кивнуть или помотать головой — это было бы достаточно красноречиво.
Чонину следовало вручить медаль за вредность, потому что он просто пожал плечами.
— Угу. Тогда я останусь и перекантуюсь на диване, — подытожил сердитым тоном Хань, шагнул к Чонину, решительно ухватился за футболку, заставив чуть наклониться, и тронул губами упрямый подбородок. Тут же негромко добавил: — Спокойной ночи, любовь моя.
И он рванул в гостиную, лишь бы не оглядываться и не смотреть на Чонина. К чёрту. По пути прихватил тот самый плед, плюхнулся на диван и замотался в плед с головой.
"Я, чёрт возьми, в домике, и мне на всё плевать. Вот!"
Не помогло. Ханя бесцеремонно потормошили.
Солли.
Когда он высунул голову из-под пледа, Солли жестами пожелала ему спокойной ночи и на пальцах объяснила, что он не так уж безнадёжен, как могло показаться на первый взгляд.
@темы: слэш, humor, Tao, NC17, биопанк, EXO, Kim Jongin, Luhan, Park Chanyeol, Byun Baekhyun, Oh Sehun, KaiLu, Huang Zitao, Симпатика, KaiHan, Ie-rey, Книга_2, romance, Kai, fanfiction, фантастика